Брижит Обер - Четверо сыновей доктора Марча

Если ты не будешь отвечать, я заставлю тебя заговорить. Я перепрячу дневник в другое место.

В воскресенье мы идем кататься на лыжах. Нам предстоит прекрасная прогулка. Обрывы, слетающие крепления, сломанная шея… Тра-ля-ля, Дженни, с…л я на тебя!

Мне наплевать, я иду с ними. Хоть я и не умею кататься на лыжах, но смогу за всеми наблюдать. Нельзя, чтобы он отделялся от остальных.

Ответить ему… Я уже думала об этом, но мне страшно. И потом, разве это не сделает меня сообщницей?

В кинотеатре было полно народу. Доктор заметил меня и кивнул. Сидел рядом с малышкой, старый боров. Сынок, должно быть, не предусмотрел, что папаша не захочет ни с кем ее делить. Я зря потратила время, тем более что фильм был паршивый — какая-то бодяга про гангстеров, которые в конце концов, разумеется, угодили за решетку. Мне больше нравятся комедии. Но к чему зря тратить время на рассказы о себе?..

Хотя времени я уже и так потеряла немало. Сегодня утром они все уехали слишком быстро, но вечером я обязательно поговорю с Шерон. И заодно спрошу доктора насчет лыж. Он не сможет отказать. Слишком уж он любит разыгрывать из себя гранд-сеньора. К тому же мне можно поручить устроить пикник. Я уже говорила об этом со Старухой. Если и она тоже поедет, это решит все. Настоящая семейная прогулка…

Дженни начинает мне мешать. Она постоянно вертится вокруг Шерон. За столом она осмелилась спросить папу, можно ли ей в воскресенье поехать с нами. Какая наглость!

Если она думает, что сумеет помешать мне осуществить мой план, то сильно ошибается.

Сегодня вечером Шерон как-то странно смотрела на меня. Я сделал как можно более невинное выражение лица. Мне не понравился ее взгляд. Она как будто что-то подозревает. Но это невозможно! Она не может меня опасаться, потому что это было так давно… Не может догадаться, что я…

Однако она словно инстинктивно чувствует, что я ломаю комедию. Мне это не нравится. Шерон опасна для меня. Ее нужно уничтожить. Когда она на меня смотрит, мне так и хочется отвести глаза.

Что касается тебя, Дженни, то держись от меня подальше. Я больше не хочу играть.

Отлично, дружок, но я-то не собираюсь выходить из игры, по крайней мере сейчас.

Сегодня вечером много чего произошло. Перед ужином мне удалось поговорить с Шерон наедине в вестибюле. Мальчишки смотрели телевизор, и дверь в гостиную была прикрыта. В моем распоряжении оказалось несколько минут. Я слегка кашлянула: «Шерон, мне нужно поговорить с вами. В этом доме творится неладное». — «Что вы имеете в виду?» — «Я хочу сказать, что здесь есть один человек, который кое-что скрывает. Кое-что серьезное. Один из близнецов совершает ужасные поступки, о которых никому не рассказывает. Но я прочла его дневник». — «Какие поступки?» — «Вы мне не поверите, Шерон, но уверяю вас, что это правда — он убивает людей».

Шерон как-то странно взглянула на меня и слегка отодвинулась.

«Я не пьяна, поверьте мне, прошу вас, я забочусь о вашей безопасности». — «Не понимаю. Если вам об этом известно, почему вы никому ничего не скажете?» — «Дело в том, что я не знаю, кто это». — «Но вы же сказали, что прочли его дневник!» — «Да, но он не называет там своего имени. В общем, это долго объяснять. Все, что я о нем знаю, что это тот мальчик, с которым вы подрались в детстве и который хотел бросить вас в паровой котел. Вы помните, кто это был? Скажите, пожалуйста, Шерон, как его звали — это все, о чем я вас прошу». — «Как его звали?» — «Да, как его имя? Скажите мне, даже если вы считаете меня сумасшедшей, назовите мне его имя!» — «Послушайте, Дженни, вы меня озадачили. Все это звучит так странно!»

В этот момент появился доктор, возвращавшийся из погребка, и спросил Шерон, любит ли она белое вино. Та сказала: «Да». Старуха открыла дверь кухни, и оттуда пахнуло жареным. «Дженни, Дженни, идите сюда скорее!» — «Я зайду к вам попозже», — прошептала Шерон, уходя следом за доктором, который рассказывал ей о виноградниках Калифорнии. Я вернулась в кухню.

После ужина, пока я убирала со стола, они ушли в гостиную — смотреть вестерн. Только бы Шерон им ничего не сказала! Должно быть, она приняла меня за помешанную.

Я у себя в комнате. Жду. Может быть, она придет. Я выпила уже порядочно джина. Нет, не пришла. Ну что ж…

У меня кончились сигареты. В коридоре послышались чьи-то шаги. Кто-то вышел из своей комнаты и направился в туалет… Спустил воду, возвращается, проходит мимо моей комнаты, останавливается, царапается в дверь. Пойду открывать.

Просто невероятно! Неужели она и вправду не может вспомнить?

«Послушайте, Дженни, никто никогда не пытался бросить меня в паровой котел». — «Но он же написал об этом, я это читала!» — «А дневник у вас с собой?» — «Нет, тот человек делает в нем записи почти каждый день». — «Ах да, конечно». (Она снова пристально посмотрела на меня.)

Я рассказала ей обо всем — о Карен, убитой ударом топора, об остальных… Ведь по крайней мере убийство Карен я не выдумала!

Как это ни ужасно, но я начинаю сомневаться в самой себе. Я сомневаюсь в том, что прочитала. А что, если?.. Нет, не может быть!.. Что, если я сама спятила и выдумала все это? Что, если я придумала себе двойника, который вместо меня… Нет, нет, не хочу забивать себе голову такими глупостями.

Шерон прошептала: «Я постараюсь вспомнить, обещаю вам. В самом деле постараюсь. Не думайте больше об этом, успокойтесь».

Но, боже мой, я не сумасшедшая! Нет, Дженни, детка, больше никакого джина, ну разве что еще капельку, от этого особого вреда не будет… У-у-у-х, хорошо пошло! Я не спятила. Я была совершенно спокойна, когда рассказывала обо всем Шерон. Даже дала ей послушать магнитофон.

«Непонятно, кто это так шепчет, — сказала она. — Это может быть и женский голос, и детский-он такой писклявый…» Я догадываюсь, Шерон, что ты на самом деле хочешь сказать: что я выжившая из ума старая дева, которая пудрит тебе мозги, опасная сумасшедшая или даже хуже. Ты собираешься навести справки обо мне, и, думаю, они не изменят твое мнение к лучшему.

А что, если Шерон сообщит в полицию? Я не могу так рисковать. Скажу, что пошутила… Как все запуталось!..

Черт, посадила кляксу. Терпеть не могу кляксы! Итак, закрываю дневник и забираю оставшийся джин с собой в постель. Спокойной ночи, Дженни.

Послезавтра — снег, лыжня, тра-ля-ля, как счастлив я! Тебе нравится стишок, старая корова? Как ты уже могла заметить, я больше не пишу здесь ничего интересного, разве что всякую ерунду, чтобы хоть немного тебя занять. Не завести ли мне другой тайник? Каким никудышным биографом ты станешь, когда я умру, сколько неточностей возникнет при раскрытии моей утонченной индивидуальности!