Пол Кристофер - Евангелие от Люцифера

Пуатье вернулся с тарелками и столовыми принадлежностями.

— Снова пересказываете враки, Ллойд Терко?

— Всякий раз, когда могу, — ответил Ллойд, перенося с помощью кулинарной лопатки на тарелку сочащиеся маслом кусочки рыбы.

— Будь у меня глубокая сковородка, мы бы нажарили картошки фри или моллюсков, — (он сказал «малютков», но его поняли), — но на нет и суда нет. Тем паче что, будь она у меня, я, наверное, обжегся бы маслом, так что, может, оно и к лучшему.

Финн села на ближайшую скамейку, положила тарелку на колени и начала резать рыбу пластиковым ножом.

— Ешьте руками, девочка. Мистер Пуатье принес вам нож и вилку, только чтобы показать, что мы тут не совсем дикий народ. Не станем варить вас в горшке и все такое.

— То-то я приметил, вы костей в носу не носите, — сыронизировал Хилтс.

— Это африканские ниггеры, сынок, — ласково отозвался Пуатье. — Мы, островитяне, цивилизовались давным-давно. — Он подмигнул Финн.

Она откусила кусочек рыбы и подмигнула ему в ответ, чем вызвала улыбку хозяина. Рыба таяла у нее во рту. Передав угощение каждому, Ллойд взял порцию и себе, но поставил тарелку на стул, отошел к носу «корабля» и, заглянув в маленький холодильник под телевизором, выудил оттуда четыре бутылки с наклейкой «Калик», которые, сковырнув пробки, принес гостям. Финн выпила. Она не была особой любительницей пива, но это было все равно что пить жидкий мед.

— Здорово, — сказала она.

— Забавное название, «Калик», — сказал Хилтс, прочитав наклейку.

— На самом деле произносится «К-лик», — поправил его Ллойд, отчетливо разделив слово на два слога. — Названо по звуку коровьего колокольчика, в наших шумовых оркестрах это чуть ли не главный инструмент.

Финн откусила еще кусочек рыбы и отпила маленький глоток пива. Крохотная ярко-красная ящерица пробежала по ее ноге. Внезапно все утомительное путешествие отошло далеко назад: десятичасовое сидение в «Боинге-757» Британских авиалиний, со стандартным авиационным обедом и по соседству с бледным, постоянно слизывающим сбегающую ему на верхнюю губу соплю ребенком, пялившимся на нее между сиденьями. Легкий ветерок принес со стороны бухты слабый аромат, странную смесь запахов гниющей растительности, морских водорослей и дымка, который должен был бы быть противным, но почему-то бодрил. Это был простой, естественный запах самой жизни. Единственное, чего ей хотелось, — это заснуть и перестать думать вообще обо всем, и уж во всяком случае о том, что привело ее на Багамы. Она съела еще кусок рыбы и обнаружила, что ее тарелка опустела.

— Еще, — сказал Ллойд.

Это был не вопрос. Он положил ей еще несколько ломтиков покрытой сливочным маслом рыбы. Она съела все и запила пивом. Еще одна ящерка пробежала вверх по телефонному столбу. Видимо, этот рай был перенаселен ящерицами.

— Геккон, — пояснил Ллойд, заметив ее взгляд. — Крохотный аллигатор без зубов. Хемидактилус френатус. Знаете, они питаются насекомыми, очищают комнаты от пауков.

«Хемидактилус френатус? Похоже, этот Ллойд не так прост», — подумала она.

Ллойд обратился к Хилтсу:

— Вам нужна комната?

— Да.

— Пятьдесят в сутки, если не будете использовать спутниковые каналы слишком часто. В хорошую погоду мы смотрим игры здесь, на воздухе. Это включено в стоимость.

— Игры?

— Главным образом бои. Сегодня будет парочка средних весов из Бразилии. В восемь вечера. Пиво дешевое, попкорн бесплатно. — Он кивнул Пуатье. — Покажите им комнату, мистер Пуатье.

— Конечно, генерал, — кивнул Пуатье.

Он забрал у них пакеты, хотя они почти ничего не весили, и все трое гуськом двинулись в обход «курятника».

— Вы тут по совместительству и портье? — спросил Хилтс.

Пуатье пожал плечами:

— Он предоставляет мне комнату на крыше. Я привожу ему клиентов, отвожу их в аэропорт или в город. Все по-честному.

Он поставил пакеты, открыл дверь торчавшим из замка ключом с большой биркой.

— Комната номер один. Это в середине ряда.

— Один?

— Вообще-то одиннадцать. Другая цифра отвалилась, а Ллойд так и не заменил бирку.

— Тут нет одиннадцати комнат.

— У Ллойда предубеждение насчет цифр семь и два, поэтому таких номеров в доме нет.

Он отпер дверь, распахнул ее и поднял пакеты. Финн и Хилтс прошли за ним внутрь. Если снаружи заведение смахивало на кадр из фильма «Психо», то интерьер заставлял вспомнить его героя, Норманна Бэйтса. Две посудные раковины в пятнах ржавчины, походная газовая плитка в качестве кухонной плиты, пара продавленных коек и провисший потолок. В глубине была видна ванная с душем, пол был устлан изумрудно-зеленым искусственным травяным покрытием для спортивных площадок фирмы «Астрофэт».

— Очень даже неплохо за пятьдесят баксов, — сказал Пуатье.

Старый кондиционер в окне был покрыт замазкой.

— Если крыша не обвалится, — заметил Хилтс.

— Да уж сколько лет вот так висит, с чего бы ей теперь обвалиться?

Пуатье наклонился над ближайшей койкой и включил кондиционер. Он ожил и зашумел, словно обогреватель «фольксвагена» в середине февраля.

— Пользуйтесь, — объявил Пуатье и с тем ушел, оставив их вдвоем.

Хилтс посмотрел на гекконов, бегавших по потолку с такой легкостью, словно на пальцах их маленьких лапок имелись присоски.

— Мне нравится, — сказала Финн.

— Гекконы?

— Комната.

Она села на одну из кроватей, которая тут же провисла еще ниже. Когда она с матерью была на раскопках на Юкатане, ей доводилось видеть гостиницы и похуже. Правда, ненамного.

— Здесь все по-домашнему.

— Можно сказать и так, — осторожно согласился Хилтс.

— В отелях «Хилтон» все компьютеризованно. Терминалы данных в номерах. Здесь нет даже телефонов. Мы не можем позвонить отсюда. Никто не может позвонить нам сюда. Это дешево и безопасно.

— Пожалуй.

— Только вот как мы собираемся выяснять насчет «Звезды Акосты»?

— Корабля Дево? Который сгорел и затонул?

— Того самого.

Хилтс призадумался.

— Может быть, Ллойд или Сидни знают что-то. В конце концов, они здесь со времен Пирожка.

— Интересно, откуда такое прозвище? — сказала она и нахмурилась.

— Не хочу забивать этим голову, — отозвался Хилтс.

Они вышли наружу и двинулись назад к «кораблю».

Дым рассеялся. Пуатье и Ллойд Терко сидели и пили пиво, глядя на старую машину и раскинувшуюся за ней болотистую бухту. Несколько древних с виду рыбацких скорлупок, покачиваясь, направлялись в открытое море за гаванью. Рыбаки в шортах и таких же рубахах, как у Ллойда, сидели на крышах маленьких кают или на корме, склонившись над румпелями.

Ветер колыхал длинные, зазубренные пальмовые листья; глядя на все это, можно было вообразить картину доколумбовой эпохи: несколько индейцев карибов, собравшись на берегу, вскрывают раковины каменными орудиями, поедают мясо и смотрят на море, не ведая, что скоро на горизонте появятся паруса каравелл.