Джонатан Рабб - Заговор

— Еще нужны несколько снимков с деталями дома: подходы, численность.

— Детали не проблема.

— Детали? — перебил Ксандр, выведенный из себя их скорострельным обменом фраз. — Что значит «разрушить»? Нам известно, какие цели они выбрали: все это есть в расписании. Наше дело — передать все эти сведения, вместе с Элисон, тому, кто сумеет их остановить. Обеспечить безопасность всяких мест, на которые они готовятся напасть…

— И позволить им исчезнуть, как только они осознают, что разоблачены? — Сара отрицательно покачала головой. — Они дожидались тридцать лет. Стоит им заметить, что что-то не так, как они дадут отбой и составят новое расписание. Нет, надо идти прямо сейчас. Если мы этого не сделаем, то, смею тебя уверить, в следующий раз, когда они попытаются это проделать, никого из нас, включая Элисон, не окажется рядом, чтобы остановить их.

— Минуточку! — упорствовал Ксандр. — Не хочешь ли ты сказать, что ни единое из ваших всесильных правительственных ведомств не способно по тревоге подключиться, выиграв день, защитить…

— И вызвать ту панику, которую мы стараемся предотвратить? — Сара опять отрицательно покачала головой. — Стоит вот так, как ты говоришь, поднять тревогу, в бог знает сколько мест отправить Национальную гвардию, как люди тут же очень и очень встревожатся. Помнишь техасский городок Уэйко? Там создавали мучеников, а Тиг все время раздувал страсти и подыгрывал им. Злоупотребление властью. Правительственная паранойя. А через полгода они придумают…

— Еще одно расписание, — перебил ирландец. — К сожалению, вы оба уже лишены возможности куда бы то ни было обратиться.

Ксандр повернулся к О'Коннеллу:

— Вы что имеете в виду?

— Вы сегодня в первый раз новости смотрите? — Сара с Ксандром кивнули. — Так я и думал. С шести часов они только и говорят про убийство Шентена. Вас обоих впутали.

— Что?!

— Дальше — больше. — О'Коннелл умолк и положил руки на колени. — Похоже, доктор, вас жаждут допросить по поводу смерти одного человека в Италии, еще одного в Германии и женщины в Нью-Йорке… некой миссис Губер…

— О бог мой!

— Ее нашли у вас в конторе. Картинка неприглядная — для вас обоих. Свихнувшийся ученый и бывшая убийца. — Он глянул на Сару и, поколебавшись, добавил: — Они дали утечку по Амману. Заявляют, будто ты несешь ответственность за смерть посольской дочки. Как к ним попала эта информация, я не знаю, но попала. — Уловил реакцию во взгляде Сары. — Описания вас двоих, машины — все передано по рации. Потому-то мне и пришлось выйти на контакт.

Ксандр опустился на багажник, запрокинул голову.

— Как она умерла, сказали?

О'Коннелл выждал некоторое время, потом ответил:

— Об этом тебе не стоит беспокоиться, сынок.

— Я послал ей записи Карло, все. Я не думал…

— И не мог, — сказала Сара, забыв на время о разоблачениях собственного прошлого. — И Гейл прав. Тебе нельзя думать об этом. Тебе надо думать о тех, кто убил ее… кто настолько перепугался, что готов призвать на помощь полицию, лишь бы остановить тебя. — Сара взяла его за руки. — И они, что бы ни говорил Шентен, все же стараются тебя остановить.

Ксандр посмотрел на Сару. Медленно кивнул.

Она повернулась к О'Коннеллу:

— Значит, идти на риск и лететь нам нельзя. И машиной этой пользоваться тоже нельзя. Придется ее отвести в лес и спрятать.

— Я на шаг тебя опережаю. Дай мне полчаса. — О'Коннелл соскользнул с багажника и положил руку Ксандру на колено. — Ты в хороших руках, сынок. Придет время, и я с удовольствием послушаю, как тебе удалось унести ноги из Германии.

— Придет время, — в тон ему ответил ученый, — и я с удовольствием расскажу об этом.

О'Коннелл подмигнул и пошел к мотоциклу. Минуту спустя Ксандр с Сарой сидели в «фольксвагене», мотор которого урчал дизельным баском.

— Он славный человек. — Это произнесла Элисон, смотревшая через ветровое стекло в спину ирландца. — Очень славный человек.

— Вы представляете, как трудно будет исправить то, что вы наделали!

В трех разных штатах трое мужчин вздрогнули от голоса, грозившего им по телефону. Перед каждым в воображении предстал свой образ старца, когда голос на линии умолк, сменившись хриплыми раскатами кашля.

«Приступы на него нападают все чаще, — подумал Тиг. — Теперь уже недолго осталось. Однако прожил же он все эти долгие годы — и живет себе».

— Пятьдесят лет… пятьдесят лет!.. Думаешь, тебе известно, чего ожидать. Думаешь, что так или иначе, но они поднимутся над собой и станут действовать так, как их учили. Но всякий раз снова и снова убеждаешься, что ошибся, что они все еще дети, недальновидно отобранные тобой, ныне в них заложено ничуть не больше, чем тогда, когда ты впервые их нашел. — Старец умолк, линия доносила его тяжелое дыхание. — «Ему нести бремя мудрого выбора учеников своих». Наверное, слишком тяжким оказалось для меня это бремя. — Вновь хрипы дыхания. — Может ли хоть кто-то из вас объяснить, зачем вы сделали из Джасперса парию, преступника… сумасброда?

Молчание на линии. Тиг заговорил первым:

— Затем, что другого выхода не было.

— Голос разума. — Старец и не пытался скрыть презрение. — Значит, все вы согласились с тем, что для Джасперса это единственный путь.

— Мы все обсуждали это…

— Я не вас, Йонас, спрашиваю, — перебил старец. — Я спрашиваю Лоуренса с Антоном. Или эту роль они тоже вам уступили?

Снова пауза. Седжвик ответил:

— Запись в доме Шентена всем нам показала с предельной ясностью, что и Джасперс, и эта женщина, Трент, уже имеют в своем распоряжении весьма опасный документ, способный сильно нам навредить.

— И для вас нет разницы между этой убийцей и Джасперсом?

— В данном случае — нет. Мы можем не успеть добраться до них раньше, чем они сумеют передать эти сведения.

— По-вашему, он бы побежал в полицию? По-вашему, его бы там восприняли всерьез? — Старец выждал. — Вы, Антон, с этим согласны?

— Я… да. Он нам… помеха. И с ним надо… разобраться.

— Из вас, Антон, получился бы плохой актер. В следующий раз, Йонас, потрудитесь приложить побольше усилий, когда будете разучивать с ним его роль.

— Он взрослый человек, — откликнулся Тиг. — Сам принимает решения. Мы все сами принимаем решения.

— Ах, — произнес усталый голос, — ну вот наконец мы и добрались до этого. Наконец-то видим, отчего приобретают такую значимость собственные вотчины. Это никак не связано ни с Джасперсом, ни с Элисон, ни даже с мисс Трент, не так ли, Йонас? Связано это с тем, кто принимает решения и осуществляет контроль . — Он подождал, надеясь на ответ. Когда ответа не последовало, продолжил: — Вы глупец! Вас занимают решения. Вам известно, как все это увязать вместе. Вам ничего не известно! Не думаете ли вы, Йонас, что я вас не раскусил? Вы полагаете, я настолько старый или безмозглый, что в слепоте своей не заметил, чего вам всегда хотелось? Хаоса, естественно. Это то, чего всем нам хочется. На том, собственно, наши пути и расходятся. Я прав? Хаос — это то, насколько далеко вам угодно зайти. Приказы вам скучны, постоянство и стабильность — просто вторичные заботы для человека вроде вас. Вы предпочитаете волю, какую приносит хаос, безграничные возможности. — В словах старца звучало презрение. — Вы думаете, я не понимаю, думаете, это не очевидно? Это было очевидно с самого начала, причина, по которой я выбрал вас: ваш эгоизм, — крайне важна для дела. Как по-вашему, отчего в последние годы я держал вас на таком коротком поводке? Видимо, в безмозглости своей я полагал, что вы не станете рваться с него время от времени. То была моя ошибка. Больше я ее не допущу.