Джонатан Рабб - Заговор

Еще один комплект комбинезонов. Еще один комплект висюлек-пропусков. Еще один черный коробок и дискета. Влившись в поток уличного движения, молодая женщина посмотрела в зеркальце заднего обзора на двух полуобнаженных мужчин.

— В кайф видок, а, Джанет?

— Ну, это еще как сказать — это вам в кайф, что есть зрительница, чтобы вами любоваться, — усмехнулась девушка.

— И что бы твой папочка сказал?

Девушка взглянула на часы. К двум часам они будут на борту самолета, вылетающего рейсом на Монтану.

Поезд прибыл в 14.45, минута в минуту. Сара к тому времени совсем закопалась в папках, а потому вышла из вагона едва ли не последней. Сложив бумаги в кейс, она подхватила его вместе с сумкой с соседнего кресла и вышла на пустую платформу. Путаница лестниц и переходов, во всех направлениях пересекавших чрево Пенсильванского вокзала (или, как говорят ньюйоркцы, Пенн-стейшн), несколько раз заводила Сару явно не туда, пока она, отчаявшись, не спросила у проходившего служащего в красной фуражке, как быстрее добраться до поездов западного направления. Красная фуражка молча указал на висящий в десятке футов указатель, и ей сделалось неловко: слишком часто бывала она в Нью-Йорке, чтобы вести себя как туристка.

Двадцатью минутами позже Сара подходила к железным воротам Колумбийского университета, где ее обдало теплым запахом жареных каштанов: дымок курился над тележкой торговца и медленно уходил в небо, добавляя легкого тумана в промозглую серость. Пройдя в ворота, Сара окунулась в неожиданную тишину университетского кампуса (лоскутики коричневатой травы на фоне величественно надменных зданий) — разительный контраст с шумом и гамом Бродвея замечался сразу. Справа ярдов на сто тянулось одинокое каменное строение, сердито взиравшее на Сару единственным глазом такого же длинного окна, протянувшегося по всему второму этажу. Здание требовало почтения хотя бы из-за имен, вылепленных по фасаду огромными буквами: Платон, Цицерон, Геродот. Широко протоптанная дорожка слева вела к еще более грандиозному зданию, купол которого, казалось, скрывался в густевшем синевато-сером небе. Другие столь же суровые и строгие здания замыкали четырехугольник, которым и ограничивался Колумбийский кампус.

Следуя указаниям миссис Губер, Сара повернула налево к череде узких лестниц и Амстердамской эстакаде: бетонной платформе, протянувшейся над авеню от Сто шестнадцатой до Сто восемнадцатой улицы. Поднявшись на самый верх, Сара внезапно почувствовала, как закружил вокруг нее, почуяв простор открытой эстакады, холодный пронизывающий ветер. Борясь с порывами ветра, она дошла до огражденного поручнем края и увидела, как тянется, уходя на мили к горизонту и пропадая вдали, Амстердам-авеню. По нему сновали такси, отсюда, с высоты, их бешеная гонка воспринималась куда спокойнее. Отведя взгляд от жужжащего потока машин, Сара продолжила движение в указанном направлении («лицом к полуострову»), подошла к зданию, которое, ей показалось, было Институтом исследования культуры. Скромная табличка справа от входа подтвердила ее догадку.

Трехэтажный дом в новоанглийском стиле — белое дерево опоясывающих террас — в соседстве с более современными строениями, взметнувшимися по сторонам эстакады, казался инородным телом. Эта старомодная аномалия навеяла Саре воспоминания о собственных университетских годах, прошедших в скрипучих, пропахших влажным деревом зданиях на Проспект-стрит в Нью-Хейвене. Поднявшись по ступеням, она толкнула дубовую дверь и попала в застекленный проход с непременной стойкой для зонтов слева. Холодная белая плитка облицовки, казалось, добавляла стужи, и Сара поспешила пройти через вторую дверь в скупо освещенный, устланный коврами вестибюль. Широкие деревянные перила лестницы манили к себе, легким зигзагом указывая путь на второй этаж, где слышался перестук нескольких электрических пишущих машинок. В гостиной, слева от себя, Сара заметила двух древних ученых, сидевших в глубоких удобных кожаных креслах и увлеченно споривших. Иногда сквозь их речь пробивался подвывающий хохоток огня в камине.

Из-за лестницы появился молодой человек, несший поднос с чаем и печеньем. Было видно, с каким рвением он готов присоединиться к баталии у камина; угощение явно было лишь поводом. Когда он проходил мимо, Сара произнесла:

— Я ищу кабинет доктора Александра Джасперса.

Чай в одной из чашек плеснул опасно близко к краю: молодой человек остановился как вкопанный.

— Джасперса? — переспросил он, нахмурившись. — Точно. — И глаза молодого человека вдруг широко раскрылись. — Он наверху. На чердаке. — Его слух был обращен к гостиной: молодой человек не хотел ничего упустить из шедшего там спора. Улыбка тронула его губы. — Он же все не так понял, понимаете, — доверительно шепнул он Саре, кивая на одного из двоих у камина. — Все не так. Впрочем, вам нужен Джасперс. Вот по этой лестнице, — он указал кивком, — а потом по угловой в дальнем конце второго этажа. Клара всегда там. Вы ее найдете. Должен бежать. Чай стынет.

С этими словами молодой человек бросился в комнату и присел на кресло между более пожилыми коллегами. Те с заметным радушием приняли его или, скорее, чай — заметила Сара, поднимаясь по извилистой лестнице.

Одолев два пролета, она оказалась на третьем этаже, на большой просторной площадке, в центре которой стояло несколько кресел, а все четыре стены занимали книжные полки до потолка. Институт тут явно попытался устроить библиотеку, подумала Сара, такую… для избранных читателей. Несколько столиков жались к грудам книг у каждого из восьми окон — и каждое отвлекало внимание чудесным видом на Нью-Йорк. Занят был только один стол, сидевший за ним человек с головой погрузился в страницы невероятно толстенного тома. За стоявшими в центре креслами находился еще один лестничный пролет, ведущий налево вверх, к перилам была пришпилена бумажка с надписью «ДЖАСПЕРС» и указывающей вверх стрелкой. Сара с трудом сдерживала волнение. Представилось, как морщинистый, высохший старец, грозно возвышаясь над столом, пронзит ее насквозь холодным недвижимым взором, едва она преодолеет верхнюю ступеньку. Судорожно сжав ручку кейса, она стала подниматься по лестнице.

Чердачный кабинет оказался куда просторнее, чем ожидала Сара. Несмотря на скошенный потолок, он тем не менее вмещал приличных размеров стол (небольшая деревянная табличка с именем миссис Губер красовалась у его переднего края), два кресла для посетителей и перегородку в полстены, которая делила пространство чердака на два помещения. На двери в дальнем конце простенка висела табличка с фамилией Джасперс. В противоположном углу вовсю гудела копировальная машина, которой в данный момент управлял высокий молодой человек в джинсах, твидовом пиджаке и кроссовках, на вид типичный студент-выпускник: явно подрабатывает, а заодно и связи полезные приобретает.