Андрей Троицкий - Раскрутка

– Я говорю: вычеркивать лом черных металлов? Вы прошлый раз говорили, что рентабельность по этим позициям слишком низкая.

– Конечно. Вычеркивайте. Чего спрашивать.

Мысли Гвоздева потекли по другому руслу. Вспомнив о пистолете в верхнем ящике стола, он стал раздумывать, какие ранения получит человек, та же Надежда Яковлевна, от пули «магнум» сорок четвертого калибра, выпущенной с расстояния трех метров. Если попадет в колено, от сустава останутся мелкие костяные осколки. Если в предплечье, пожалуй, можно руку отстрелить к чертовой матери, и она повиснет на лоскуте кожи. Если в грудь, то пуля пройдет навылет, оставив в спине выходное отверстие размером с детский кулак. А если в голову… Тут и думать нечего, снесет полбашки, как отрубит. Господи! Бедная Надежда Яковлевна. Бедная… Гвоздев снова поправил себя: секретарь жива и здорова, никто ей башку не отстреливал. И нечего ее попусту жалеть.

За своими мыслями он не услышал стука в дверь и привстал из кресла, когда увидел на пороге черноволосого статного мужчину лет тридцати семи, одетого в спортивный пиджак, рубашку кораллового цвета и серые вельветовые брюки. Мужчина держал в руках кожаную папку.

– Вы кто? – строго свел брови Гвоздев. – Дверью ошиблись?

Через минуту выяснилось, что мужчина дверью не ошибся, он пришел к Анатолию Васильевичу по личному делу, очень срочному и важному. Отпустив секретаря, Гвоздев, заинтригованный визитом незнакомца, усадил его на стул и, развалившись в кресле, приготовился слушать.

– Меня зовут Игорь Анатольевич Перцев, – сказал человек. Он замолчал на пару секунд, расстегнул молнию папки и выложил на стол большой плотный конверт. – Я назвался своим, а не вымышленным именем, потому что его вы сможете узнать у своей жены. Если захотите. Вообще-то я пришел по другому делу, но вот вдруг вспомнилось… Вы никогда не задумывались, откуда ваша супруга берет деньги, когда наличные заканчиваются?

– Вам-то какое дело? – буркнул Гвоздев. – Или хотите одолжиться?

– Сегодня я при деньгах. Но были моменты, когда сидел на мели. И ваша жена охотно давала мне в долг. Когда бы я об этом ни попросил, отказа не было.

– Слушайте, кто вы такой? – Руки чесались вытряхнуть из кабинета этого Перцева. Да еще морду ему начистить, чтобы не совался в личные дела. Но любопытство перебороло эмоции. – И что вам надо? И какого черта…

– Так вот, у Дунаевой есть кое-какие сбережения, о которых вы не знаете. Ольга хранит кое-что в банке «Спектр», небольшой такой банк, но репутация хорошая. У нее там ячейка. А в ячейке наличные. Мы с Ольгой раза три или четыре бывали в том заведении, я своей рукой открывал ячейку и брал из ящика столько денег, сколько хотел. Не злоупотреблял, разумеется, но и не стеснялся. Я брал в долг, но позже решил, что возвращать деньги необязательно. Да, ваша жена очень добрый человек.

– Только не к мужу. – Гвоздев помрачнел, как грозовая туча. – Для всяких проходимцев вроде вас она добрая.

– Послушайте, я же вас не оскорблял. Я пришел помочь. Подумал, что вас заинтересует моя информация. Как-никак имущество, нажитое вместе, нужно делить по справедливости. Так сказано в законе. Формулировка не та, но смысл… Смысл точный. Понимаете, о чем я?

– Понимаю, – помрачнел Гвоздев. – Моя жена давала деньги своим мужикам. Всем без разбора. Кобелям вроде вас. А когда я попросил в трудную минуту – так нету ни шиша. И пошел к черту.

– Одно слово – женщины, – улыбнулся Перцев. – А теперь к делу. Насколько мне известно, у вас скоро суд с Ольгой Петровной. Вы хотели бы оставить у себя сына Максима. Но закон всегда на стороне баб. Да, такова жизнь. Будь она неладна. Возможно, эти фотографии вам помогут разрешить это затруднение.

– Что еще за фотографии? – насторожился Гвоздев. Перцев оказался чересчур информированным человеком в чужих делах. Он деньги, видите ли, брал в долг у его жены. Мерзавец, подлая шкура. – Я не заказывал никаких фотографий.

– Снимки сделаны в позапрошлом и прошлом году при помощи миниатюрной камеры, – продолжил Перцев, – в основном в гостиничных номерах или на частных квартирах. Второй персонаж на карточках – это я. Но лица нигде нет. Видны только ноги, живот спина и… И другие части тела. Я делал фотки для себя, на память. И в мыслях не было кому-то их показывать или отдавать. И ваша жена, разумеется, не знает о существовании карточек. И тут я подумал: почему бы не помочь хорошему человеку?

– Кому это? – тупо переспросил Гвоздев.

– Ну, вам. Вы же хороший человек.

Проглотив комплимент, Гвоздев раскрыл пакет, взял стопку фотографий и стал разглядывать их одну за другой. Руки Анатолия Васильевича мелко заиграли, щеки и шея пошли красными пятнами, будто по ним нахлестали крапивой, глаз задергался. Действительно, все ужасное, оскорбительное непотребство происходило в номерах дешевых гостиниц и каких-то комнатах, обставленных дешевой мебелью. Свет неважный, слабый, как правило, от ночников или торшеров. Но все постыдные детали происходящего разглядеть можно. Ольга Петровна в лучшем случае одета в полупрозрачную рубашку, короткую срамную майку на тонких бретельках, тоже полупрозрачную, или чулочки. На других снимках на ней не было абсолютно ничего. В чем мать родила.

Ее кавалер Перцев под стать своей партнерше. Чем они занимались, лучше бы не видеть. Гвоздев почувствовал, как сердце застучало часто, а в кабинете сделалось душно и жарко. Неожиданно он подумал, что все еще любит Ольгу Петровну. Но тут же поправил себя: слова про любовь и верность – это бред и жалкий треп. Какая тут, к черту, любовь. Сука, какая же она сука! Последняя подстилка. Он громко выругался и сунул карточки обратно в пакет, смотреть дальше эту дикую порнографию с участием собственной жены просто не осталось душевных сил. Пару минут он сидел молча, прислушиваясь, как молотится в груди сердце. Когда прикуривал очередную сигарету, руки продолжали дрожать.

– Спасибо за любезность… – Гвоздев посыпал пеплом штаны. – Но лучше бы вы ее не делали. Вы наглый субъект. Прийти к мужу и вывалить ему на стол килограмм порнографических снимков, где жена занимается…

Гвоздев матерно выругался и замолчал.

– Я поступил честно, – ответил Перцев. – А снимки помогут вам в суде выиграть дело. Судьи ведь тоже люди. Они примут во внимание, что Дунаева развратная похотливая сучка, не способная дать ребенку ничего. Будучи вашей женой, путалась с кем ни попади. Короче, суду это не понравится. А вы, напротив, человек высокой нравственности. Серьезный бизнесмен, способный сделать из ребенка человека и гражданина. С большой, разумеется, буквы.

– Но когда? – Гвоздев вскинул к потолку свои ручищи. – Когда и как завертелась вся эта блядская музыка? И как она…