Джудит Гулд - Навсегда

Она искала глазами какое-то надежное место, где могла бы спрятаться.

Вот! В той темной нише. Там она будет в наибольшей безопасности. Она инстинктивно направилась к нише. И только скрывшись в ее мраке, она вспомнила, что именно здесь Эдуардо предупредил ее о смертельной опасности, таившейся в оголенной проводке.

Голос Валерио становился все громче.

— Сдавайся, Мерлин. Все равно тебе не жить. Они уже наняли убийцу для тебя. Так что никуда не денешься.

Профессионального убийцу?

Она хрипло дышала. Казалось, еще немного, и сердце разорвется. Выхода нет, она знала это. Ее загнали в угол, как крысу…

— Они наняли того самого убийцу, который взорвал квартиру твоего деда. Она разлетелась к чертям собачьим. А если ты станешь моей добычей, то хотя бы останется, что похоронить.

И он дико расхохотался.

А потом она его увидела. Он держал лук со стрелой наготове. В свете, падавшем из купола, блеснул бритвенно-острый наконечник.

— О-ох! — его нога попала на мраморную ступень, и со всех сторон его начали заливать струи фонтана. — Черт возьми!

Напряжение Стефани близилось к своей высшей точке.

Валерио медленно обходил грот. Подойдя к первой нише, он поднял лук и прицелился. Опустил лук и направился к следующей нише. Опять поднял лук, опять прицелился.

Стефани прикрыла глаза. Ей бы сделаться совсем маленькой, а лучше — вообще невидимой .

А полковник, хлюпая ботинками, неторопясь брел по застоявшейся воде и подошел к третьей нише.

— Прятаться бесполезно, — говорил он. — Тебе ничто не поможет.

Стефани охватил первобытный, животный, парализующий страх. Она понимала, что проиграла.

— Так, — говорил полковник, медленно приближаясь к четвертой — ее нише. — Я хочу сам с тобой разделаться. Я люблю это дело. Как с твоим дедушкой. Отгадай, кто заказал музыку? Кто убрал его?

«Так это он организовал убийство деда? Этот ублюдок?»

Ничего не соображая, движимая яростью, она безотчетно вытянула вперед дрожащую руку, ее пальцы, подобно пауку, ползли по стене к электрокабелю. Она покосилась на него, пытаясь найти изолированный участок.

Невозможно. Ничего не видно. Была не была, авось повезет.

Вода, электрический ток… Электрический ток, вода…

И как раз в тот момент, когда полковник повернулся, оказавшись прямо напротив нее, она со всей силой дернула кабель и крикнула:

— Эй! Валерио!

Он наклонился вперед. Глаза его блеснули.

— Вот! Лови! — и кинула ему кабель.

С широко раскрытыми от неожиданности глазами полковник выставил вперед руку, чтобы защититься, но было уже поздно. Кабель хлестнул по нему, и на мгновение он и его лук превратились в пощелкивающий, светящийся голубой контур. По его телу, рукам, ногам заплясали яркие язычки.

Грот ответил эхом на его душераздирающий крик. А потом кабель упал в лужу, в которой стоял полковник.

Вода зашипела, забурлила, от нее повалил пар.

Отвернувшись, Стефани обхватила голову руками. Она не хотела видеть эту казнь электричеством, не могла вынести этого жуткого шипения, потрескивания и отчаянных криков. Ей почудилось, что перед ней корчится Джед Савитт. Потом вдруг она представила Валерио на электрическом стуле.

В судорогах полковник упал на спину. Кожа его покраснела, глаза выкатились из орбит, тело выгнулось, потом обмякло и застыло.

И внезапно наступила оглушающая тишина.

Стефани отняла руки от ушей и обернулась. Полковник лежал, распростершись в луже воды. Его невидящие глаза уставились в купол, через который на мертвое лицо падали капли дождя.

Стефани обхватила себя руками, понапрасну пытаясь унять дрожь. Зубы стучали, ей казалось, что внезапно ударил мороз.

— Моника! — донесся до нее крик из дальнего конца туннеля.

Стараясь не наступать в лужи, она вышла из грота и, как зомби, с трудом передвигая самое себя, поплелась в темноту туннеля, вся трясясь и всхлипывая.

Когда они вышли из больницы, дождь уже прекратился. Врач хотел оставить Джонни на ночь, чтобы понаблюдать за его состоянием, но Джонни не был бы самим собой, если бы согласился на это.

— Насколько я понимаю, хуже не будет, так?

На его лице сверкнула великолепная улыбка мужчины-победителя.

Она знала, точно знала, что он задумал. Помериться силами с Эдуардо. С другой стороны, после сегодняшних кошмаров он имеет все основания покрасоваться.

Он вышел из больницы бодрой походкой, но в машине быстро заснул, Стефани ужасно не хотелось его будить, но надо было пересесть в вертолет, и она понимала, что это он должен сделать сам, иначе гордость его будет сильно уязвлена.

Во время перелета на «Хризалиду» она сидела рядом с ним, держа его за руку, и бормотала какую-то милую ерунду, даже после того как он заснул. Она же так и не смогла заснуть. Она вспоминала свой разговор с Эдуардо в больнице.

Они ждали, пока зашьют рану Джонни. Стефани рассказала ему, что она скрывалась под чужим именем, чтобы сделать передачу об империи де Вейги; полковник Валерио узнал, что она не та, за кого себя выдает, и приехал арестовать ее; что Джонни — ее старый друг. Он следовал за ней, чтобы быть рядом в трудную минуту. Она не смогла рассказать Эдуардо всего: пусть он сам узнает правду о своих родителях.

Эдуардо встал со своего места и некоторое время молча наблюдал за ними. Затем подошел и присел на корточки рядом со Стефани.

— Ты ведь любишь его, да? — тихо спросил он. Стефани медленно повернула голову к нему.

— Забавно, правда, — прошептала она, — что мне пришлось пройти такие испытания, чтобы осознать это.

— Почему же забавно? Пережитая трагедия многих заставляет все увидеть иначе.

Она кивнула.

— Я даже не знаю, почему я связалась с ним. — Она повернула голову в сторону Джонни. — Джонни Стоун — нахальный, самоуверенный, самовлюбленный, несносный, шовинист… — Она тихо рассмеялась. — Господи, что я говорю! Совсем как…

— Жена? — тихо спросил Эдуардо.

Она резко повернула голову в его сторону.

— По-моему, — продолжал Эдуардо, — он очень счастливый человек. Я бы должен ревновать…

Она посмотрела ему прямо в лицо: он был слишком горд, чтобы выдать свою боль.

— А ты ревнуешь? — спросила она.

— Да, — признался Эдуардо, — А как же иначе? — Он вымученно улыбнулся. — Но, надеюсь, я в состоянии себя контролировать.

Сердце Стефани болезненно сжалось. Она всегда знала, что когда-нибудь, рано или поздно, этот момент наступит. И все-таки она не была к нему готова. Меньше всего в жизни ей хотелось бы причинить Эдуардо боль.

— Мне жаль, что так получилось, Эдуардо, — хрипло проговорила она. Слезы наполнили глаза, но она не дала себе заплакать.

— И мне жаль, — тихо ответил он. Он тоже подозрительно мигал глазами.