Валери Стиверс - Кровь нынче в моде

— Здесь не курят.

Она вздыхает:

— Нью-Йорк изменился.

— Где ты была все это время, можешь сказать?

— В Европе. Я вернулась, потому что Виктория получила твое сообщение и забеспокоилась.

— Она знала номер твоего телефона? — Мне становится дурно — Виктория знала и скрывала.

На лице моей матери отражается страдание.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, — просит она. — Я никогда бы не оставила тебя. Мне пришлось это сделать для твоей же безопасности. Все, что я делала, — только ради тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты все поймешь и простишь меня.

— Не понимаю. Почему ты должна была уйти? И зачем ты вернулась?

— Виктория сообщила мне, что ты столкнулась с представителями клана неумерших.

— Ты все знаешь?

Конечно, ведь она же знала, как убить Алексу. И ее ничуть не удивило, что моя бывшая начальница буквально испарилась.

Эва печально смотрит на меня.

Она — охотница за вампирами! Вот что она делала в Европе! Она уверенно действовала ногами, работала кулаками и со знанием дела пускала в ход каблуки в битве с Алексой.

Подходит официант и подает Эве кофе.

Но она не притрагивается к нему.

Почти шесть лет прошло с тех пор, когда мы виделись в последний раз, но при ярком освещении в закусочной становится очевидным, что она не претерпела никаких возрастных изменений. Никаких!

Еще немного, и у меня начнется истерика. Мне самой нестерпимо хочется молотить руками и ногами, но вместо этого я говорю:

— Покажи мне свои зубы.

В ее глазах я читаю подтверждение своим наихудшим опасениям.

Эва улыбается, приоткрывая свои небольшие идеально белые клыки.

Мой мир сжимается до размеров булавочной головки. Свет для меня меркнет. Сквозь шум в ушах до меня доносится ее голос:

— Я хотела, чтобы ты никогда не узнала об этом. Хотела, чтобы никто не знал.

Укус на моем запястье начинает пульсировать под бархатной ленточкой.

Жизнь — дерьмо, наконец-то доходит до меня.

— Ты сбежала, потому что хотела скрыть, что тебя укусили? Тебе было стыдно, что ты стала лакомством для вампиров?

Это состояние души мне теперь хорошо понятно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Она кивает:

— Да, и из-за этого тоже.

— Ты думала, что мы не будем любить тебя по-прежнему? — Я киплю от возмущения и злости. — А как же я, твоя дочь? А как насчет мужчины, чье сердце ты разбила? Думаю, он уже давно умер бы, если бы ему не надо было заботиться обо мне.

— Пожалуйста, выслушай меня, — умоляет она. — Мой позор был только началом. Я бы никогда не бросила тебя, если бы дело было только в этом… Как только они сделали меня одной из них, я узнала, что вампиры всегда выискивают тех, кто может впоследствии пополнить их ряды. У них патологическая потребность в последователях. Именно поэтому они идут в моду. Однако очень немногие люди способны к трансформации. Есть определенный ген, отвечающий за это…

— «Ген моды», — говорю я. — Мне уже говорили об этом.

— Точно, — соглашается Эва. — И если у меня он есть, то, по всей вероятности, и у тебя он тоже присутствует. Скорее всего он наследуется по женской линии. — Она, протянув руку через стол, касается моей. Ее пальцы холодны как лед. — Рано или поздно они добрались бы и до тебя. Пока я находилась рядом, ты была в опасности. И я при всем желании ничего не смогла бы сделать, чтобы помешать им напасть на тебя.

Я отдергиваю свою руку.

— Зачем же ты согласилась стать вампиром?

— Твоего согласия никто не спрашивает.

— Мне говорили, что согласие обязательно.

— Они очень искусно врут. Только определенного типа людей вампиры допускают в собственный мир. Твой образ жизни, твои ценности и то, что ты собой представляешь, — все это голосует вместо тебя, даже если ты об этом не подозреваешь. И не ты, а они решают, наступил подходящий момент или нет.

Она тяжело вздыхает.

— Если это было необходимо, почему же ты по крайней мере не объяснила нам причину ухода?

— Чтобы они никогда не вышли на тебя. Я знала: единственный способ уберечь тебя — это оставить в Монтиселло, вдали от мира моды. Озлобленная, считая себя брошенной родной матерью, ты никогда не стала бы искать меня. Я понимала, это будет больно — больно нам обеим, но только так можно было сохранить тебе жизнь. У меня не было выбора. Теперь ты понимаешь?

— А как же Виктория? Если она знала, что ты попала в такую беду, зачем же она сама толкала меня в эту профессию?

Эва вздыхает:

— Моя сестра никогда не верила в вампиров, только одному Богу известно почему, их и в мире искусства тоже много. Она считала, что я выдумала эту историю только для того, чтобы бросить семью.

Я согласна, что это больше похоже на правду.

— Устроив тебя на эту стажировку, она таким образом хотела доказать, что моя история не больше чем выдумка. Она планировала позвонить мне в конце лета и сказать: «Ну, что ты теперь скажешь? Твоя дочь проработала в модном журнале все лето, и ничего с ней не случилось. Она там как рыба в воде». — Она устало улыбается. — Виктория страшно испугалась, получив твое сообщение. Она ведь тоже тебя любит, ты же знаешь.

Ну ладно, как бы там ни было, она все равно лгала мне все эти годы!

— Итак, — резюмирую я, — твой план не сработал. Ты разрушила нашу семью совершенно напрасно.

— Я надеялась, что тебе удастся этого избежать.

Я ничего не говорю, просто смотрю на свою нетронутую тарелку. Надежда умирает последней.

— Даже если тебе трудно простить меня, тебе придется по крайней мере потерпеть меня какое-то время, Кейт, — продолжает она. — Нам необходимо объединиться, чтобы выбраться из всего этого.

— Эй, — слышу я голос Джеймса за спиной.

Оборачиваюсь и вижу его в чистой чужой футболке и забрызганных кровью армейских брюках. Марлевая повязка спускается по его шее вниз, под расстегнутый ворот рубашки, однако выглядит он гораздо бодрее, чем можно было бы ожидать. После такой переделки другой человек являл бы собой довольно жалкое зрелище — испуг, растерянность и боль. Но про Джеймса этого никак не скажешь. Сильвия кокетливо держит его под руку.

— Это твоя мама? — спрашивает он.

Я вскакиваю, обнимаю и целую его. А затем еще раз.

— Да, это Эва, моя давно пропавшая и теперь вновь обретенная мать. Ты, возможно, этого и не помнишь, но она прикончила Алексу. Если хочешь знать, она тоже вампир, вот!

Глаза Сильвии широко открываются от возбуждения. Она в восторге.

— Здравствуйте, миссис Макэллистон, приятно познакомиться. — Моя подруга завороженно пялится на Эву, пожимая ей руку и присаживаясь напротив.

Вид у Джеймса встревоженный.

— Что ты подразумеваешь под словом «тоже»?

— Как Алекса и остальные. Ты должен знать, с кем связался. Если ты больше не захочешь помогать мне, я пойму. Это нормально.