Джефф Лонг - Стена

То, что раньше представлялось темным кратером в стене, теперь было залито ослепительным светом. Диоритовая полоса четко выделялась на белом граните. Каждая неровность отбрасывала поразительно четкую тень. Каждая блестка слюды искрилась, как грань бриллианта. На ветру бились яркие флаги. Хорошая ночь для крылатых коней и молящихся буддистов, подумал Хью.

На тридцать футов ниже нависающего свода крыши парил в воздухе Льюис, подвешенный на веревках. Он казался почти беспомощным, привязанный вертикально к краю длинного узкого сооружения из металлических ребер и тонких веревок. Его болтало во все стороны, и он походил не столько на спасателя, сколько на спасаемого.

Хью выбрался из палатки, всунул ноги в стремена, которые ветер относил в сторону, и медленно спустился на жумарах туда, где Льюису было бы лучше видно его, а Хью легче ловить веревку.

Льюис тут же принялся радостно размахивать руками, но ветер развернул его лицом к пустоте, потом снова к стене, а потом на восток. Оглядываясь то через одно плечо, то через другое, он порхал, словно моль, в луче яростного света. На последней стадии каждого размаха он исчезал в черноте. Хью почувствовал, что его начало подташнивать от одного только вида происходившего.

Несмотря на все неудобства, Льюис казался полностью счастливым. Оказываясь на виду, он светился, как древнегреческий бог или киногерой Голливуда. Его плечи были шириной чуть ли не в милю. Кто-то одолжил ему шлем с нарисованной на макушке мишенью. Льюис смело кидал вызов небесам. Он вышел на арену для своего бенефиса.

Льюис что-то прокричал, но ветер разорвал его слова и унес прочь. Тогда он поднял рацию и приложил ее к уху. Хью вместо ответа приложил ладонь ребром к горлу. Его рация сдохла. Льюис понял жест.

Изгибая ноги и толкая носилки, Льюис изо всех сил старался совладать с ветром. В конце концов, поняв, что шансов в борьбе с беспорядочно мечущимся воздушным потоком у него нет, он бросил попытки проплыть в воздухе, отдался на волю ветра и взялся за работу.

Бросательный конец представляет собой очень простую вещь: увесистый мягкий мешочек на конце длинного тонкого каната. Чтобы пользоваться им, нужны лишь две пары ловких рук — у бросающего и у ловящего.

Первый бросок Льюиса был почти идеальным. Уловив момент, когда ветер качнул его в глубину Глаза, он швырнул груз и попал Хью точно в ступню. Хью быстро наклонился, но не успел подхватить груз. Огастин, проснувшийся в своей веревочной колыбели, повернулся в сторону пропасти, но даже не поднял руки, чтобы попытаться схватить шнур. Груз по дуге улетел в темноту.

При повторном броске шнур запутался, и груз не пролетел даже половины расстояния. Следующие десять минут Льюис потратил на распутывание узлов.

Хью использовал возникшую паузу для того, чтобы спуститься и занять более удобную позицию. На пути он приостановился около Огастина. В свете прожектора снизу его лицо было синим от копоти, холода и ветра.

— Помогите мне, — крикнул Хью. — Дело почти закончено. Осталось совсем немного.

— Мы совершили ошибку, — ответил Огастин.

Ветер сводил его с ума. Он снова и снова возвращался на Серро-Торре. Мертвые заманили его в свою смертельную ловушку и уже почти закрыли дверь.

Хью все же не оставил попыток растормошить своего напарника.

— Мы возвращаемся домой. Вместе. Никого здесь не оставим.

Огастин помотал головой: нет. Лишь нагнувшись почти к самым его губам Хью смог расслышать:

— Слишком поздно.

Хью потянул его за руку.

— Вставайте.

— Она засосала нас. Это часть ее плана. Око за око. — Почти дословное повторение бредовых высказываний Кьюбы.

Взгляд Хью перескочил на укутанный в импровизированный саван и обмотанный веревками труп, привязанный к якорю. Огастин говорил не о Кьюбе. Его преследовал призрак Анди. Уже много часов он лежал, прижавшись к ее телу, терзаясь мрачными раздумьями, убеждая себя, что ветер разговаривает ее голосом. И потому бежать отсюда нужно было как можно скорее.

— Прочистите мозги! — крикнул Хью. — Ее больше нет.

— Она здесь. Неужели вы не слышите ее?

— Послушайте меня. — Хью крепче вцепился в веревку. — Погибших уже не вернешь. Оставьте ее позади и идите вперед, не оглядываясь.

Огастин все так же лежал в своей паутине.

— Посмотрите вон туда, на Льюиса! — потребовал Хью. — Он рискует своей жизнью, чтобы спасти нас. Вставайте! Сделайте для себя хоть что-нибудь.

Огастин не пошевелился. Хью толкнул его коленом.

— Вы же спасатель. Вот и спасайте себя.

— Ничего не получится.

— Вы уже убили двоих, — сказал Хью. — Так не убивайте еще и нас.

Огастин вздрогнул. Хью нанес запрещенный удар.

— Возвращайтесь к живым, — продолжал убеждать Хью. — Нам необходима ваша помощь. Помогите нам.

Огастин наконец-то вступил в борьбу с веревками. Хью помог ему вынуть ноги из баула. Привалившись задом к скале, Огастин повернулся лицом к ветру.

Хью спустился еще ниже и в сторону. Чтобы сподручнее было ловить, он снял перчатки. Это место было гораздо удобнее. Отсюда он мог смотреть на носилки снизу вверх, и его не ослеплял луч прожектора.

Огастин наклонялся навстречу ветру, как аутфилдер, готовящийся совершить рывок в пустоте. Тревога Хью немного ослабела. В четыре руки они, конечно же, поймают груз. Можно считать, что они уже дома. Не бойтесь, я кайзер. Он ощутил почти эйфорический подъем. Больные разбегаются из психушки.

Льюис раскрутил мешок на конце каната и снова бросил. Груз, как ракета, устремился… в темноту. Льюис снова смотал канат, снова бросил и снова промахнулся. И снова терпеливо смотал веревку. И совершил еще одну попытку, и еще одну…

Хью почувствовал нечто, похожее на укус насекомого, потом еще и еще. В луче прожектора внезапно засверкала серебряная мишура. Начался дождь.

Еще когда буря только начиналась, он готов был молиться, чтобы она сразу разразилась снегопадом. Снег можно стряхнуть с одежды, с волос. Во время снегопада можно как-то выиграть время и спастись. При дожде все не так. В такую ночь, как эта, да еще если приморозит, дождь может убить.

Хью вытер глаза. Восхитительный сумасшедший кайзер так и не появился. Наступило время эпоса.

Льюис бросил канат. Вытянул и бросил опять. Каждый промах съедал по несколько минут.

Серебряные брызги разом, словно косяк рыбок, меняли направление, они летели то вниз, то вбок, то вверх. Крыша Глаза хоть как-то укрывала от дождя. Зато Льюис был беззащитен перед бурей, но оставался неукротимым. Он снова метнул бросательный конец.

Над Долиной сухо треснул и раскатился гром.

Хью словно парализовало. В воздухе сильно запахло озоном. Похоже, буре предстояло оказаться одной из тех, о которых вспоминают годами. Альпинисты — и потерпевшие бедствие, и спасатели — попали в лес из электрических деревьев, среди которых извивались смертоносные высоковольтные змеи. Он попытался найти глазами хоть одну молнию, но в сравнении с прожектором все прочие источники света казались жалкими.