Энн Бенсон - Похититель душ

Жан де Малеструа кивнул и повернулся к Жилю де Ре.

– Милорд, по просьбе прокурора я спрашиваю вас, намерены ли вы говорить.

Жиль де Ре смиренно вздохнул и ответил:

– Я не буду говорить. Но и отрицать ничего не стану.

Эта перемена поразила всех, кроме меня. Шапейону потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя.

– Если суду будет угодно, я попрошу высокочтимых судей спросить у милорда Жиля, вышеназванного обвиняемого, признает ли он полномочия данного суда.

И снова его преосвященство повернулся к милорду.

– Вы слышали вопрос, милорд. Каков будет ваш ответ?

Жиль де Ре так скривился, словно ему предложили чашу с ядом. Затем он повернулся к двум судьям и проговорил:

– Я признаю полномочия любого судьи, которого вы назовете.

К этому моменту он, уже не таясь, всхлипывал.

– Я признаю перед Богом и этим судом, что совершил преступления, в которых меня обвиняют, а также поступки, подпадающие под юрисдикцию данного суда.

Я едва слышала его голос, такой в зале поднялся шум. Я встала и приложила руку к уху и потому услышала его извинения.

– Я нижайше и искренне прошу судей и других лиц, облаченных священным саном, простить меня за оскорбления, которые я им нанес.

Жан де Малеструа и брат Блуин были потрясены, они быстро переглянулись и, казалось, без слов поняли друг друга. Его преосвященство поднял руку, чтобы успокоить зрителей, и сказал:

– Именем Господа нашего, Жиль де Ре, вы прощены.

Шапейон наконец настолько пришел в себя, что смог произнести:

– Я прошу разрешения суда получить доказательства преступлений, в которых милорд признался и которые содержатся в статьях обвинения.

– Статьи обвинения переданы суду и являются достаточным доказательством, – твердо заявил брат Блуин.

– В таком случае я попрошу милорда ответить на эти статьи, чтобы подтвердить обвинения, о которых идет речь.

Все глаза обратились на милорда, который выпрямился под их взглядами. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Жан де Малеструа поднял руку, и он промолчал.

– Прежде всего вы должны дать клятву пред лицом Господа нашего, что будете говорить правду и только правду.

Жиль посмотрел себе под ноги, а потом мы услышали, как он произнес:

– Именем Господа нашего клянусь говорить правду.

– Теперь вы можете говорить.

Мы сидели в ошеломленном молчании, когда милорд Жиль объявил, что он подтверждает свое согласие со статьями 1-4 обвинительного акта, а также статьями 8-11, в которых установлены полномочия данного суда и его представителей.

– Я также подтверждаю статью четырнадцать. Относительно статьи тринадцать я признаю существование собора в Нанте и тот факт, что его возглавляет епископ Жан де Малеструа. Более того, милорды, я признаю, что замки Машекуль и Сент-Этьен де Мер-Морт находятся в пределах его епархии.

Он на мгновение замолчал, и мы дружно затаили дыхание. Голос Жана де Малеструа разорвал тишину, словно звон колокола.

– Продолжайте, – сказал он.

Жиль откашлялся и продолжал. Но он произнес совсем не те слова, которые я ожидала услышать.

– Я принял христианское крещение. И, будучи христианином, клянусь, что никогда не вызывал сам злых духов и не принуждал других вызывать их или обращаться к ним за помощью. И никогда не приносил им жертвы.

Шапейон и Блуин снова обменялись взглядами – они явно ему не поверили. В воздухе повисло напряжение, которое Жан де Малеструа только усилил своими следующими словами:

– Помните, милорд, вы дали священную клятву.

– Я не забыл своей клятвы, милорд. – И он пустился в объяснения. – Я признаю, что получил книгу по алхимии от анжуйского рыцаря, который сейчас находится в заключении по обвинению в ереси, а также что она была прочитана в присутствии нескольких человек в одной из комнат в Анжере [73]. Я действительно беседовал с вышеназванным рыцарем об алхимии, но почти сразу же вернул ему книгу. Я осуществлял алхимические эксперименты с известными вам Франческо Прелати и золотых дел мастером Жаном Пети. Я обратился за помощью к этим алхимикам с целью превратить ртуть в золото. Но добиться успеха нам не удалось.

Жан де Малеструа наградил его хмурым взглядом.

– Нам сообщили, что в Тиффоже имеются печи, построенные специально для проведения алхимических экспериментов, – сказал он.

Жиля его заявление удивило, словно существование этих самых печей было строжайшей тайной. Но он тут же возразил:

– Да, я приказал построить печи. Но по здравом размышлении решил их не использовать.

– В таком случае, правда ли то, что они были разобраны по причине того, что вас должен был посетить дофин из Вены, а вы не хотели, чтобы он их увидел и заподозрил в ереси?

Услышав это обвинение, Жиль де Ре страшно напрягся и громко сказал:

– Клянусь, милорд епископ, что это неправда.

Жан де Малеструа откинулся на спинку своего кресла и задумался над тем, что услышал. Через несколько мгновений он снова наклонился вперед.

– Милорд, я вынужден еще раз попросить вас ответить на обвинение, которое гласит, что вы вызывали демонов, а также напомнить о вашей клятве.

Жиль де Ре твердо стоял на своем.

– Я отрицаю это обвинение. Без колебаний. И, если у вас есть свидетели, которые утверждают, будто они видели, как я вызывал духов, я готов подвергнуться испытанию огнем, чтобы доказать, что они лгут. Когда свидетели решат дать свои показания, я использую их, чтобы пролить свет на мои заявления по данному вопросу. – Он держался уверенно и спокойно. – Уверяю вас, в этом случае по отношению к моему делу будет проявляться больше терпимости.

Его заявление о невиновности заставило Шапейона сорваться с места и броситься к судейскому столу, где он вступил в тихую беседу с судьями. На лицах всех троих застыло выражение отвращения, смешанного с разочарованием, потому что дело, казалось, сдвинулось с мертвой точки, но Жиль решил снова бросить им вызов.

Я рассчитывала совсем на другое после нашей вчерашней встречи. Я искренне молила Бога, чтобы милорд явился сегодня утром в суд, признался в ереси и без возражений принял полагающееся ему наказание. Я большее не испытывала к нему ненависти, которую питала не имеющая границ ярость; он сказал мне, что не виновен в смерти Мишеля, и я ему поверила. Я отчаянно хотела, чтобы этот мучительный процесс закончился, хотя знала, что ему придется расстаться с жизнью – таково наказание за совершенные им преступления. Но возможно, ему позволят умереть легко, без боли. Я бы не перенесла, если бы его ждал такой же конец, какой встретила Жанна д'Арк.

Шапейон отошел от стола и жестом подозвал священника, который сидел в первом ряду, – Робина Гийоме, который тоже принадлежал к его епархии. Шапейон что-то ему прошептал, он кивнул и быстро направился в конец зала. Там он коротко переговорил с одним из стражников, и тот передал его приказ стражникам, стоявшим за дверью.