Энн Бенсон - Похититель душ

Она отсутствовала довольно долго, и я устала стоять. В результате я села на кровать без разрешения. В отличие от комнаты Ларри Уайлдера здесь навели идеальный порядок. Марсия Маккензи воспользовалась тем, что теперь ее сын не сможет высказать свое мнение на этот счет. Вероятно, именно в его личном пространстве и разворачивались сражения между ними, перед тем как мальчик исчез. В комнате Джереда я вела себя увереннее; без колебаний касалась вещей, брала в руки, внимательно рассматривала. Комната Ларри Уайлдера производила впечатление места, где мальчика уважали, а тут все делалось по жесткому приказу Марсии Маккензи.

Я начала просматривать ящики, ожидая, что все в них окажется тщательно разложенным. Однако здесь меня ждал приятный сюрприз – до ящиков его мать не добралась, в них все валялось вперемешку. Высохшие фломастеры, маленькие камушки, согнутые канцелярские скрепки, обрывки шнурков, карточки, иностранные монетки, старые билеты в кино…

И футляр для карандашей из магазина подарков в «Ла Бреа».

Лошадь, которую мне выделили, чтобы отправиться в Сент-Этьен, оказалась очень спокойной, но чем дальше мы отъезжали от нашего аббатства, тем больше я боялась завтрашнего дня, когда все тело будет отчаянно болеть и я с трудом смогу ходить. Когда-то я любила ездить верхом, и мы с Этьеном и нашими сыновьями нередко выезжали на прогулки по окрестностям. Мы брали четыре лошади в Шантосе, у конюха, который не должен был этого делать, но никогда нам не отказывал, особенно когда двор милорда перебрался в Машекуль и никто ничего не узнал бы.

Мишель и юный Жиль часто отправлялись вдвоем на прогулки верхом на слишком больших для них лошадях, гонялись за мелкими животными или развлекались с соколом, которого милорд приучал к своей руке. Иногда они пропадали надолго, вызывая беспокойство не только у меня, но и у Жана де Краона, который столько вложил в своего внука, что какой-нибудь один волосок не на месте вызывал у него страшную ярость и гнев на тех, кто о нем заботился. Однако нам не всегда удавалось отправить с ними охрану, потому что они постоянно ускользали прямо у нас из-под носа.

Могу представить себе, в какую ярость впал бы Жан де Краон, если бы ему рассказали то, что я услышала вчера.

Теперь же, когда мы приближались к Сент-Этьену, я даже представить себе не могла, что когда-то любила эту мучительную тряску. Мои физические страдания усугублялись дурными предчувствиями. Мы не должны были встретиться с милордом, по крайней мере никто такую встречу не планировал; в путь мы пустились маленьким отрядом, без оружия, его преосвященство хотел только взглянуть на ситуацию с безопасного расстояния. Мы не собирались сообщать о своем появлении, если не возникнет такая необходимость, в наши планы входило лишь потихоньку расспросить местных жителей, чтобы выяснить, как был захвачен замок. И посмотреть, что будет дальше. Накануне вечером, когда мы закончили приготовления к путешествию, Жан де Малеструа приказал принести нам скромный ужин, который мы съели в его комнате. Вечер получился довольно приятным, впрочем, епископ его слегка испортил, когда принялся снова убеждать меня в том, что нам нечего делать в Сент-Этьене.

Я сидела на лошади в ослепительном свете дня, и все мои чувства были обострены, состояние, редкое для меня, поскольку служительнице Господа в этом нет необходимости, если только она не Жанна д'Арк. Я смотрела на крепость Сент-Этьен, скрываясь за стеной деревьев, охваченная чувствами, которые, наверное, посещают воина перед тем, как он собирается застать врага врасплох. Впрочем, мы не собирались ни на кого нападать. Я была взволнована, немного напугана и все замечала: вооруженных пеших солдат, окруживших по периметру замок рядом с древним собором, всадников в доспехах, чьи лошади беспокойно переступали с ноги на ногу под их тяжестью. Я узнала маркиза де Сева – и как только такого отъявленного негодяя носит земля?

– Милорда нигде не видно. Наверное, он еще в замке, – сказала я.

Его преосвященство с самым серьезным видом кивнул, но не смог скрыть улыбки. Видимо, мое боевое состояние не укрылось от его глаз и показалось ему забавным. Меня же оно немного развлекало, потому что мне надоело смотреть на солдат, которые толпились у входа в собор, явно не понимая, что им делать.

Солнце заняло свое место на небе. Я вызвала у членов нашего отряда изумление, когда сняла покров и тряхнула волосами, впрочем, я тут же снова его надела, заметив, что все головы начали поворачиваться в мою сторону. Жан де Малеструа тихонько фыркнул и приподнял одну бровь. Затем он наклонился ко мне и прошептал:

– Должен вас утешить, шлем доставляет такие же неудобства. Думаю, вам скоро понадобится меч.

Однако мне требовалось более удобное сиденье – я без конца ерзала на спине лошади, потому что у меня постоянно затекало тело. Впрочем, меня отвлекало множество деталей, которые замечаешь краем глаза, когда стараешься смотреть в одну и ту же точку. Самым интересным оказалось наблюдать за котом – или кошкой, я не могла определить с такого расстояния, – которого солдатам никак не удавалось прогнать. Он постоянно терся о ноги лошадей, а те нервничали и раздражали всадников. Время от времени маркиз де Сева отгонял назойливое животное кончиком своего меча, но кот снова возвращался, как это часто делают коты, особенно голодные.

Так они развлекались некоторое время, но вот в дверях церкви показался милорд Жиль.

– Ваше преосвященство, – прошептала я.

– Я вижу, – ответил он.

Мы все замерли и принялись наблюдать за милордом. Он был в черных доспехах, которые яростно звенели, и размахивал мечом, словно бросая вызов всему миру. В другой руке он держал шлем, который тут же швырнул одному из своих людей, и тот ловко его поймал. Увидев мрачное выражение на лице милорда, я подумала о том, какая кара могла ждать солдата, если бы он уронил шлем и на нем осталась бы вмятина.

Возможно, Жан ле Феррон оказался храбрее, чем от него ожидали. Милорд несколько мгновений расхаживал среди своих солдат, и я видела, что он в ярости, – сцена, знакомая мне со времен его детства. И тут под ноги ему подвернулся кот, так что милорд споткнулся и потерял равновесие в тяжелых железных доспехах. Жиль де Ре громко завопил, выкрикивая грязные ругательства, какие женщинам слушать не пристало, впрочем, он не знал, что на него смотрит женщина.

Это я могла бы ему простить. Мужчины, особенно благородного происхождения, всегда так себя ведут в подобных случаях. Но прямо у меня на глазах он совершил непростительное – схватив свой меч обеими руками, Жиль де Ре одним движением разрубил несчастное животное пополам.