Грег Айлс - Кровная связь

Я раздумываю недолго.

– Дай мне номер сотового Кайзера.

– Проклятье! Ты уверена? Бюро все еще разыскивает тебя.

– Если бы Кайзер действительно хотел меня найти, я бы уже сидела в тюрьме.

– Да. Наверное, ты права.

Шон диктует мне номер. Я заношу его в память телефона, нажимаю кнопку «отбоя» и набираю его.

У Кайзера перехватывает дыхание, когда он слышит мой голос.

– У вас есть что-нибудь для меня? – спрашивает он.

– Нет. Зато мне нужно кое-что от вас.

– Это не тот ответ, которого я ждал, Кэт. Единственная причина, по которой вы еще не в тюрьме, заключается в том, что я надеялся на вашу помощь в раскрытии этого дела.

– Я могу и хочу помочь вам. Но это как раз тот случай, когда я рассчитываю на ответную услугу. Вы помогаете мне, я помогаю вам.

– Господи! Что вам нужно на этот раз?

Если я продемонстрирую чрезмерную заинтересованность в отчете о вскрытии, Кайзер запросто может не дать мне его.

– Расскажите, как продвигается дело об убийствах. Что показали культуры, выращенные из слюны? Уже есть рост бактерий Streptococcus mutans?

– Еще нет. Патологоанатом считает, что еще слишком рано, что мы увидим их по прошествии тридцати шести часов.

– Нет. В том случае, если они есть, двадцати четырех часов вполне достаточно. Слюна в ранах от укусов или взята у кого-то без зубов, или у того, кто принимает пенициллин с гентамицином. Вы не обнаружили никого из родственников жертвы, кто подходил бы под это описание?

– Мы нашли пару родственников-мужчин, которые носят зубные протезы. Я вплотную занимаюсь ими, но, по-моему, оба чисты.

– Побеседуйте с их семьями. Если они хотя бы изредка надевают зубные протезы, значит, слюна взята не у них. А как насчет антибиотиков?

– Вот это установить очень трудно, – жалуется Кайзер. – Здесь любой может солгать. Мы же не можем делать анализ крови каждого родственника всех шести жертв.

– Почему нет? Результаты ДНК-тестирования показывают, что носителем является мужчина, и это единственная ваша реальная зацепка. В одном городке британская полиция однажды взяла анализ крови у нескольких тысяч человек, чтобы раскрыть убийство.

– Здесь Америка, Кэт, а не Англия.

– Ну хорошо, хорошо. В культурах обнаружены следы анаэробных спирохет? Бактероидов melaninogenicus ? Анаэробных вибрионов? Они являются специфичными для зубов, так что мы сможем исключить беззубых людей.

– Черт. Я смотрю… В общем, пока я не вижу ничего подобного.

– Еще слишком рано, чтобы следы этих бактерий стали заметны. Да и вырастить их бывает довольно трудно. Я подумаю что еще можно сделать. Что вы выяснили о черепе, который лежал у Малика на коленях?

– Ничего. Единственные отпечатки, которые мы на нем обнаружили, принадлежат Малику.

– Естественно. Что еще?

Кайзер утомленно вздыхает.

– Мы проверяем все лаборатории по проявке и обработке фото- и кинопленки на случай, если кто-то из них делал такую работу для Малика. В его квартире мы не обнаружили видеооборудования, но я все равно надеюсь, что нам повезет и мы что-нибудь найдем.

– Что-нибудь еще?

– По моей просьбе парни из отдела технического обслуживания пытаются восстановить данные на жестких дисках, которые мы изъяли из офисных компьютеров Малика, но пока что ничего не получается. Я думаю, его фильм – наш единственный шанс. Но если убийца забрал его после того, как разделался с Маликом… мы в глубокой… э-э-э… мы по уши в неприятностях.

– Прошу прощения, что не сумела пока что оказать вам более существенную помощь. У меня полно своих проблем.

– От вас требуется всего лишь назвать имена женщин, входивших в состав «группы X». Сделайте это, и я спасу вас от тюрьмы.

– Я стараюсь, Джон. Но мне тоже нужна ваша помощь.

– Что вам нужно? – В голосе его чувствуется настороженность.

– То же, что я просила у вас вчера. Отчет о вскрытии моей тети.

– Что вы надеетесь в нем найти? Причину смерти?

– Вы знаете, что мне нужно. Информация о ее репродуктивных органах. Вы обнаружили что-либо необычное?

На этот раз Кайзер раздумывает, прежде чем ответить.

– Я не должен сообщать вам этого.

У меня перехватывает горло.

– Разве не вы говорили, что Энн была одержима стремлением родить ребенка?

– Да.

– В таком случае у вас концы с концами не сходятся, Кэт.

– Что вы имеете в виду?

– Потому что ваша тетя была стерильной. И давно, несколько десятилетий. Скорее всего, еще с того времени, когда была подростком.

– О чем вы говорите? Как она могла быть стерильной?

– У нее были перевязаны трубы.

Внутри у меня все обрывается.

– Это невозможно! Патологоанатом наверняка ошибся.

– Вам виднее, – усталым голосом откликается Кайзер. – И процедуру стерилизации тоже никак нельзя назвать нормальной. Вот почему патологоанатом решил, что она была проведена много лет назад.

– Как она была проведена?

– Совершенно очевидно, что перевязка маточных труб выполняется ближе к окончанию фаллопиевых труб. В случае с вашей тетей они были перевязаны почти сразу же за ресничкой, отверстием в форме бутона чуть ниже яичника. Они были перевязаны шелковыми нитями, и во время вскрытия выяснилось, что шелк по-прежнему оставался внутри зарубцевавшихся тканей. Патологоанатом говорит, что акушеры-гинекологи уже несколько десятков лет не используют шелковые нити для подобных операций.

Я словно в тумане. Мой мозг отказывается воспринимать происходящее.

– Я знаю, это дело наталкивает вас на мысли о своем положении, Кэт. Пожалуйста, постарайтесь сохранять спокойствие, о'кей? Может быть, вам стоит позвонить доктору Гольдман.

– Патологоанатом сказал что-нибудь еще?

– Он сказал, что гинеколог не стал бы отрезать ресничку. Но именно так поступил бы хирург общей практики, если бы ему понадобилось быстро стерилизовать кого-то. Ему это показалось чертовски странным.

Руки у меня дрожат, но на этот раз не от страха, а от ярости.

– Мне нужно идти, Джон.

– Нет! – быстро говорит он. – Вы не можете просто так взять и уйти. Я дал вам достаточно длинный конец веревки, чтобы поиграть с ним, и теперь боюсь, что вы собираетесь повесить нас обоих. У меня есть начальство, перед которым я должен отчитываться, нравится вам это или нет. И с каждым часом, который вы проводите на свободе, их доверие ко мне уменьшается. Так что я рассчитываю на вашу помощь.

Будильник Майкла показывает пять минут восьмого.

– Дайте мне восемь часов, Джон. За это время я или найду кое-что для вас, или вернусь в Новый Орлеан, и тогда вы сможете бросить меня на растерзание волкам.

Молчание на другом конце линии кажется мне бесконечным.

– Что такого вы можете выяснить в Натчесе, что может мне помочь? – наконец спрашивает он.