Дэвид Розенфелт - Скрывая улики

Если бы наши команды задумались о цвете своих знамен, то мой флаг оказался бы бежевым. Я тщательно изучал цены и рейтинги, а действовать старался разумно и осторожно. Уилли, наоборот, руководствовался шальными идеями, взятыми с потолка, буйно фантазировал, сидя в своем воздушном замке, который он называл «здравым смыслом», и все это происходило под знаменами, шитыми золотом. В итоге моя команда с ее практичным бежевым флагом почему-то всегда оказывалась у разбитого корыта.

Фрэдди дозвонился до Лори, поставил телефонный аппарат в режим громкой связи и проинформировал участников собрания о состоянии финансовых вложений. В течение двух месяцев их коллективный портфель вырос более чем на одиннадцать процентов, в то время как мой опустился на полтора процента. Я проглотил свое унижение и с умным видом кивнул, как будто эти финансовые потери были всего лишь частью моего грандиозного замысла.

Потом мы приступили к обсуждению наших дальнейших шагов на рынке ценных бумаг. Я выступил с предложением купить акции одной телекоммуникационной компании, которая уверенно завоевывала рынок, имела стабильное финансовое положение и производила впечатление весьма конкурентоспособной.

– Интересная идея, – согласился Фрэдди. – Неплохие показатели… хорошая репутация.

Я скромно потупил глаза, принимая похвалу, но всем своим видом постарался показать, что иначе и быть не может.

Уилли издал звук, похожий на нечто среднее между кудахтаньем и фырканьем.

– У тебя есть идея получше? – поинтересовался я.

Он кивнул и, обращаясь к Фрэдди, спросил:

– А как насчет той угадайки, о которой ты мне рассказывал?

На лице Фрэдди отразилось замешательство: Уилли не относился к числу людей, которых можно легко понять с полуслова.

– Ну, ты знаешь, о чем я говорю… Такая штука, когда ты покупаешь кучу вещей, потому что точно знаешь, что людям это скоро понадобится.

– Ты имеешь в виду фьючерсы? – предположил Фрэдди.

– Ну да, эти… фьючерсы. Я считаю, что мы должны купить кофейные фьючерсы.

– С какой стати? – донесся из динамика голос Лори.

Уилли принялся объяснять, что скоро начнутся Олимпийские игры и многие соревнования будут транслироваться поздно ночью. Люди, которые захотят их посмотреть, будут вынуждены пить много кофе, чтобы не уснуть. Короче говоря, это была самая нелепая инвестиционная теория, которую мне когда-либо доводилось слышать.

Но, как выяснилось, это была далеко не самая нелепая теория, которую доводилось слышать Эдне. Она радостно закивала, отдавая дань бесконечной мудрости Уилли и, задыхаясь от волнения, сообщила:

– Если я не выпью кофе, то уже к восьми вечера начну клевать носом.

– В точности как я! – Лори пропела в унисон.

– В таком случае, прошлой ночью ты должна была выхлестать несколько литров кофе, – сказал я, окончательно теряя над собой контроль. – Поздравляю, друзья, это верх нелепости. По-вашему, вся страна будет потреблять кофе, чтобы не уснуть?

– Ну, разумеется, не вся страна. Тот, кто захочет уснуть, пусть пьет кофе без кофеина, – сказал Уилли. – Это ведь тоже является частью нашей… угадайки?

– Конечно, – кивнул Фрэдди.

Уилли торжествующе улыбнулся:

– Таким образом, мы охватим весь рынок.

Обсуждение продолжалось еще какое-то время, но все уже плясали под дудку Уилли, оставив меня в полном одиночестве с моей «весьма конкурентоспособной» компанией. Кевин по-отечески наклонился ко мне и попытался утешить:

– По-моему, твое предложение вполне убедительно, Энди, но, видишь ли, Уилли удалось оседлать удачу. А я верю в путешествие верхом на удаче.

– Я тоже верю в то, что ты оседлаешь удачу, несмотря на свой толстый черный язык, – сказал я, надавив на его очередное больное место. Потом я поднялся. – Итак, друзья, все было очень интересно, но я должен идти. У меня назначена встреча с клиентом.

– У нас появился клиент? – спросила Эдна с ноткой изумления в голосе.

– У нас появился клиент? – эхом отозвался потрясенный Кевин.

– Ну да, – с достоинством подтвердил я. – Мы ведь юристы, и наша прямая обязанность – защищать интересы клиентов.

По правде сказать, я вовсе не собирался заниматься этой историей всерьез. Моим последним крупным делом была защита Лори Коллинз, которую обвиняли в убийстве. В тот раз я выложился по полной, потому что от результатов моего труда зависела судьба самого дорогого мне человека. С тех пор я несколько охладел к своей работе и все время находил повод отказать потенциальному клиенту. Прежде всего, я принципиально не соглашаюсь защищать тех, кого считаю виновными. Но были и другие причины для отказа: например, если дело не сулило профессионального роста или просто было недостаточно интересным для меня.

Люди, которые не слишком хорошо меня знают, часто сравнивают меня с отцом. Нас обоих считают высококлассными профессионалами и к тому же трудоголиками. На самом деле это не так. Во-первых, мой отец всю жизнь работал в районной прокуратуре, а значит, выступал на стороне обвинения, в то время как я выступаю на стороне защиты. Согласитесь, разница принципиальная. Но главное, я не могу припомнить, чтобы мой отец пропустил хотя бы один рабочий день; он был похож на пролетария, который стоит у конвейера и изо дня в день штампует обвинения. Я же сам нахожу и выбираю только те случаи, которые мне действительно интересны.

Опять же, кто-то может подумать, что мне не под силу та ноша, которую тащил мой отец, но и это будет неправдой. Правда состоит в том, что я слишком ленив для того, чтобы ее нести. Доказательством тому был шок, который испытали члены моего коллектива, услышав новость о том, что у нас появился клиент.

– Кто он? – спросила Эдна.

– Винс Сандерс, – сказал я.

– Ну что ж, по крайней мере, это не тот клиент, который платит деньги, – донесся из динамика голос Лори.

По дороге на встречу с Дэниелом Куммингзом я вдруг почувствовал, что мое настроение резко испортилось. Вообще-то я не из тех людей, кто любит копаться в самом себе, и потому стараюсь сводить этот процесс к минимуму. Ну, допустим, ограничившись временем, пока стою на светофоре.

Поразмыслив, я быстренько обнаружил четыре возможные причины дурного настроения. Во-первых, мне предстоит вернуться к своей основной работе. Во-вторых, мне тридцать семь лет, и, как ни крути, кризис среднего возраста может начаться в любую минуту. В-третьих, я ужасно скучаю по Лори. И, в-четвертых, Лори, судя по всему, не так уж сильно по мне скучает. Какая из четырех перечисленных причин является главной, я сказать затрудняюсь, но склонен полагать, что корень зла заключен в проблеме номер четыре.

Куммингз разговаривал по телефону и заставил меня проторчать под дверью своего кабинета не меньше четверти часа. Что и говорить, не лучшее начало отношений между адвокатом и клиентом. Более того, я подозреваю, что это самый хороший способ положить конец этим отношениям.