Дэн Уоделл - Кровные связи

— Хорошо, — ответил Найджел и мысленно обругал штопор, раскрошивший пробку. Он дернул его и осторожно вытащил пробку, стараясь, чтобы крошки не попали в вино. Найджел достал из буфета два бокала из самого лучшего набора.

— Выпьем за то, чтобы в следующие двадцать четыре часа убийцу поймали, — провозгласила Хизер, когда они чокнулись.

Найджелу понравилось оживленное выражение ее лица. Она отхлебнула вино и отбросила волосы со лба.

— А как дела у вас?

Найджел сел на диван.

— Семейную историю Эллиса трудно проследить. Очень распространенная фамилия. Поэтому я пока отложил его. Начал с Дарбишира. Немногосложно, учитывая различные варианты произношения имени — можно и с «а» и с «е». Но мне удалось найти его предков в 1879 году. Его прапрадедом был Айвор Дарбишир, газетный репортер.

— Какой газеты?

— Пока не знаю. Его нет в старых справочниках «Кто есть кто», поэтому вряд ли газета являлась национальной. Он жил в Кенсингтоне. Полагаю, мог печататься в «Кенсингтон ньюс», эта газета оказывала давление на полицию.

Хизер кивнула.

— У Дарбишира отрезали руки. Журналисты пишут или печатают руками. В этом есть смысл. С предками Неллы Перри мне повезло гораздо больше.

Дженкинс достала из сумки блокнот.

— Ее прямым предком был Стэффорд Перси, главный свидетель обвинения на суде против Фаэрбена.

— Есть!

— Это было нелегко. Нет никаких упоминаний о том, что Перси имел отношение к их семье. Но я выяснил, что в 1892 году Симус Перри был рожден вне брака. Его мать — ирландка, ее фамилия стояла в свидетельстве о рождении, графа отца пустовала. Я нашел ее в переписи за 1891 год. Ниам Перри. Она была домработницей Стэффорда Перси.

— Он был женат.

Найджел кивнул.

— Грязный старикашка!

— По крайней мере не оставил ее без денег, — заметил Найджел. — Похоже, он оплатил переезд Симуса в Харроу.

— И в результате в Ноттинг-Хилл появилось семейство Перри. Интересно, они знают, что существуют лишь благодаря тому, что их предок перепихнулся с кем-то под лестницей?

— Мне кажется, я понял, почему Стэффорд Перси давал показания против Ика, — добавил Найджел. — В 1893 году он умер. В тюрьме. Обвинялся в растрате. Видимо, занимался этим не один год, но либо откупался от полиции, либо делал им одолжения, как в истории с Фаэрбеном.

Хизер с грустью покачала головой. Они сидели молча, радио тихо бормотало. Обычно Найджел старался как-то разрядить обстановку, чтобы не испытывать неловкость. Но только не сейчас.

— Нам известен мотив, — произнесла Хизер. — Если хочешь отомстить за то, что случилось сто двадцать пять лет назад, и у тебя нет машины времени, самое лучшее — мучить и убивать тех, кто унаследовал вину в своих генах.

— Заставить их платить за грехи своих прародителей, — согласился Найджел. — Я уже говорил об этом Фостеру. Прошлое всегда остается с нами, спрятанное и погребенное, но обязательно выходит наружу. Им нельзя пренебрегать.

Бокал Хизер опустел. Найджел отнес его в кухню и налил вина. Усталость как рукой сняло, вино бодрило его. Как и присутствие Хизер. Когда он вернулся, Хизер неожиданно спросила:

— А вы не думаете о том, когда ваше прошлое всплывет на поверхность?

— О чем вы? — удивился Найджел.

— О прошлом вашей семьи. Когда мы с Фостером впервые встретили вас в кафе, вы упомянули о том, что вас усыновили. И вы не знаете истории своей семьи.

— Да, когда-нибудь я все выясню.

Он не сказал правды. Тайна прошлого постоянно мучила Найджела. Работая над заказами, он помог многим людям восстановить историю их семей. Однако Найджел ничего не знал о себе. Но был уверен, что когда-нибудь все изменится.

— Если вас усыновили, то должны остаться какие-то записи. И вы могли бы найти по ним своих родителей, — произнесла Хизер.

— Да, мог бы.

— Но не сделали?

— Нет.

— А почему? Извините, я, наверное, назойлива.

Найджел улыбнулся:

— Все в порядке. Я мало что узнал. Мне дали адрес женщины, она умерла. Никаких упоминаний об отце и о ком-либо еще, с кем я мог бы поговорить. Я бросил это занятие. Даже если ты не знаешь прошлого, это не мешает тебе жить своей жизнью. Иногда, наоборот, помогает, не на кого равняться, нет ошибок, которых желаешь избежать. Ты свободен. Правда, остается пустота, ощущение, что тебе чего-то не хватает. Лишь пустота и множество вопросов без ответов.

Найджел отхлебнул вина. Хизер смотрела на него, наматывая прядь волос на палец. Он чувствовал, что она хочет спросить его еще о чем-то. И не возражал против этого. Ему было приятно ее внимание.

— У вас есть какая-нибудь музыка? — вдруг спросила она.

— Был где-то проигрыватель, — ответил Найджел, обводя взглядом комнату, заваленную книгами и журналами. — Где-то здесь.

— Какой проигрыватель? Для виниловых дисков? Найджел, вы ходячий анахронизм!

— Просто мне нравятся старые вещи. Сейчас все быстро устаревает, выходит из моды, появляются новые модели, и тебе говорят, что ты обязательно должен приобрести их. Массовый ширпотреб, от него только развивается чувство неудовлетворенности. Мне нравятся вещи, сделанные добротно. Когда берешь их в руки, то представляешь людей, которые их сделали, и восхищение, с каким они смотрели на свою работу.

Найджел встал со стула, приблизился к книжной полке и отодвинул кипу старых журналов. За ними оказался покрытый пылью проигрыватель. Он поднял крышку, звукосниматель отлетел в сторону.

— Он сломался, — вздохнул Найджел.

— Странно, что у вас нет CD-проигрывателя.

Хизер подошла к радиоприемнику и стала медленно переключать каналы. Наконец она нашла радиостанцию, где звучала старая песня, которую Найджел не знал. Его музыкальные интересы ограничивались Бобом Диланом, Нилом Янгом, Леонардом Коэном и другими старыми исполнителями семидесятых. Его коллекция пластинок заканчивалась на 1974 годе, именно тогда он родился. Когда запел хор в сопровождении саксофона, Хизер улыбнулась. Она села на стул и допила остатки вина. Найджел хотел налить ей еще, но она накрыла бокал ладонью:

— Я за рулем.

Он налил себе вина, они сидели и слушали музыку. Хизер закрыла глаза. Найджел подумал, что она заснула. Когда песня закончилась, Хизер открыла глаза и глубоко вздохнула.

— Как хорошо, что иногда можно расслабиться, — проговорила она. — У Фостера не получается, он не умеет отключаться. А мне кажется, это жизненно необходимо.

Найджел посочувствовал Фостеру. С тех пор как в воскресенье ночью обнаружили труп Неллы Перри, он не мог думать ни о чем, кроме как о поимке преступника. Спал урывками, только поиски преступника с помощью прошлого помогали успокоиться.

— Я знаю, что вы чувствуете, — произнесла Хизер. — Это становится наваждением. — Она развела руками. — Добро пожаловать в мой мир.