Дэн Уоделл - Кровные связи

— Что нужно этому уроду? — поинтересовалась она.

— Сует нос в чужие дела. Мы должны вернуться к работе.

— Скользкий тип! У следственной группы есть список семьи Дарт. Они будут отрабатывать их постепенно.

— А что насчет списка Фаэрбенов?

— Пока ничего. Я не добилась ничего путного от Фостера. Он очень устал. Сказал, что уснул ночью за столом, впервые за несколько дней. Я посоветовала ему поехать домой и отдохнуть, но он разозлился. В его состоянии это может быть губительным.

Вернувшись к каталогам, Найджел сосредоточил внимание на детективе Генри Пфайцере. Вскоре он нашел объяснение его необычной фамилии. Он родился в Берлине, который являлся тогда частью Пруссии. Покинул родину молодым человеком, спасаясь от волнений и переворотов, охвативших Европу в 1848 году. Англию эта буря миновала. В Лондоне Генри познакомился с девушкой Мэри и женился на ней, у них родился сын Стэнли. Все это было указано в переписи 1881 года. Он посмотрел перепись за 1891 год, но не обнаружил упоминаний об этой семье. В свидетельствах о смерти он также не нашел объяснений.

Найджел вытащил из сумки потрепанную телефонную книгу, там значился номер немецкого генеалога, к которому он уже обращался за помощью, когда искал потомков тех, кто иммигрировал на территорию современной Германии. Найджел позвонил и попросил его проверить информацию начиная с 1881 года о Генри или Генрихе Пфайцере, его жене-англичанке и ребенке, сообщив, что за работу хорошо заплатят.

Он оказался в тупике и очень расстроился. Однако Найджелу нравилось преодолевать подобные сложности. Надо думать, доверять интуиции. Он вернется к Пфайцеру позже, сначала займется Джозефом Гарреттом. С ним все было ясно. Его род сохранился до наших дней. Две мировые войны нанесли серьезный урон мужской половине Гарреттов, и фамилия почти исчезла к шестидесятым годам. Найджелу удалось найти только пять живых потомков.

Он выписывал их имена, когда ему позвонили из Германии и сообщили результаты предварительного поиска по данным переписи. Никаких сведений о Пфайцере подходящего возраста или его жене-англичанке в данных переписи не содержалось. Он не вернулся на родину.

Фостер валился с ног от усталости. Он ходил взад-вперед по диспетчерской, потирая голову. Кофе больше не бодрил его. Напротив, от него разболелась голова и глаза. Фостер ощутил давно забытую тягу к никотину. В такие моменты, когда ему не удавалось нормально выспаться, курение помогало справиться с утомлением. Но теперь, казалось, ему уже ничего не поможет. Харрис посоветовал Фостеру отдохнуть, но сначала он должен был кое-что сделать.

Патрисию Макдугалл — четвертую жертву — в последний раз видели в воскресенье днем. Она, как всегда, гуляла с собакой в Холланд-парке. Хотя обычно это происходило по вечерам. В середине дня она пила кофе и курила в кафе. Потом заплатила и ушла. С тех пор ее никто не видел. Полицейские начали обследовать парк еще вчера, показывали посетителям фотографию Патрисии и фоторобот мужчины, который выпивал с Неллой Перри в пабе. Но никто не знал, как она уходила, и не опознал подозреваемого. Собака также исчезла. Фостер не исключал, что в любой момент ее могут найти мертвой на пороге чьего-либо дома.

Найджел Барнс начал отправлять первые данные о потомках. С помощью Энди Дринкуотера Фостеру удалось набросать семейное древо Фаэрбенов, Дартов и Гарреттов на белой доске. Наверху он написал их имена, а от них провел стрелки и выписал имена живущих ныне потомков. Фаэрбены, с которыми удалось поговорить, были отмечены в списке, остальных следовало обработать в ближайшие двадцать четыре часа, связаться еще с семью людьми. Ни один из полученных отпечатков не совпадал с тем, что обнаружили на месте преступления.

Что касается потомков Джона Джея Дарта и Джозефа Гарретта, то Фостер решил поставить машину около дома или места работы каждой из предполагаемых жертв и проследить за ними, чтобы они об этом не узнали. Если сообщать о том, что они могут стать жертвой серийного убийцы, это вызовет панику и непонимание. К операции подключились офицеры из других отделов и управлений, но старший детектив Харрис, до смерти напуганный насмешками в утренней прессе, готов был оказать Фостеру любую поддержку.

Когда Фостер вычеркивал из списка Фаэрбенов очередного представителя, к нему подошел Дринкуотер.

— Опять ничего, — устало проговорил Фостер. В списке осталось всего шесть Фаэрбенов. Был ли среди них убийца, или Фостер двигался в тупик? — Что вы хотели, Энди?

— Сэр, криминалисты обнаружили постороннюю ДНК у последней жертвы. На одежде. Похоже, пока убийца тащил ее по лестнице в квартиру, он вспотел. На ее рубашке — капли пота.

Фостер оживился. Спешка делала свое дело — преступник стал неряшливым. Раньше он не совершал ошибок, но постепенно его честолюбие росло.

У них появилась зацепка. Надо связаться с криминалистами и попросить кого-нибудь позвонить в Музей Хантера, чтобы получить образец ДНК скелета Ика Фаэрбена. Если она совпадет с ДНК убийцы, значит, преступление совершил один из его потомков.

Зазвонил телефон. Хизер Дженкинс рассказала о том, что им удалось выяснить сегодня утром в центре:

— Имя Пфайцера исчезло из списков. Никаких упоминаний о нем, его жене и ребенке.

Фостер мысленно обругал их за неудачу. Из всех фигурантов по делу 1879 года ему казалось, что Пфайцер заслуживал наибольшего осуждения. Очевидно, убийца думал так же. В глубине души Фостер надеялся, что подонка замучила совесть, он оставил одежду на пляже, шагнул в море и сгинул навсегда. Но это не объясняло исчезновение его семьи.

— Пусть Найджел продолжает работать, — сказал он Хизер. — В какой бы архив он ни захотел обратиться, все двери будут для него открыты.

Когда Фостер и Дринкуотер вошли в насквозь продуваемый актовый зал в Хоунслоу, уже сгущались сумерки. Фостер так устал, что с трудом передвигал ноги. Он дал себе слово, что после посещения общества любителей истории семьи восточного Лондона обязательно немного поспит. За подозреваемыми и потенциальными жертвами будут следить всю ночь. Каждый дюйм Пауис-сквер осмотрели и поставили под наблюдение. Похоже, в первый раз они шли на шаг впереди, а не позади убийцы, хотя это вызывало у Фостера тревогу. Неужели ему и теперь удастся выкрутиться?

Воздух в зале был холодным, даже морозным. И все же помещение было заполнено людьми. Море седых голов. Да, прав Джон Фаэрбен — лишь немногие из его товарищей еще не достигли пенсионного возраста. Фаэрбен, сидевший в середине зала, заметил их и помахал рукой. Фостер кивнул. Перед аудиторией выступал высокий пожилой джентльмен в кардигане. Он постоянно ссылался на диаграммы, которые высвечивались через проектор на экране у него над головой. Фостер и Дринкуотер стояли сзади и ждали, пока мужчина закончит, чтобы приступить к коллективному изъятию отпечатков.