Михаил Март - Лифт в преисподнюю

— И откуда у вас такие подробности?

Жених подошел к креслам и сдернул с них чехлы.

— Присаживайтесь, Александр Иваныч, в ногах правды нет. К тому же вы, как я заметил, прихрамываете. Теперь о подробностях. В кустах оказался рояль. У моего адвоката есть письмо от Чарова, присланное мне во Францию, где он пишет, что состояние здоровья его ухудшилось и может произойти непоправимое. Он предупреждает меня как партнера о том, что изменил свое завещание в пользу внука, а опекуном назначил свою невестку, так как не верит в сына и его способность руководить компанией. С этим письмом я могу вас ознакомить, и ваши эксперты подтвердят его подлинность. Вот только сын Чарова ничего не знал о новом завещании и о болезни отца. В итоге вы знаете, чем все кончилось.

— Кончилось все гибелью невинных людей. И не случайной гибелью, а убийством.

— Вы считаете, Чарова убили умышленно?

— Не кривляйтесь, господин Пуартье. Чаров жив и здоров. Вместо него убит Алексей Остужев, подставное лицо. Труп, лишенный головы, можно приписать кому угодно. Но когда есть особые приметы, такие, как татуировка на теле, задача облегчается. Точно такая же татуировка была сделана и Остужеву. Мы выяснили время появления у Чарова татуировки. Скорее всего, он сделал ее в госпитале. Выяснили, с кем он лежал, кто были его соседи по палате. Так мы вышли на Остужева. Его жена даже фотографии нам нашла, где видна татуировка на плече. Она не видела своего мужа около года, с тех пор как он уехал в Санкт-Петербург на заработки. Остужев был болен. Мы получили соответствующие справки в больнице, а потом с фотографией Остужева обратились к лечащему врачу из частной клиники под Питером. Он признал в Остужеве Чарова и согласился с диагнозами, поставленными в Харькове. Таким образом, можно говорить с уверенностью о том, что на шоссе погиб Алексей Остужев.

Господин Пуартье продолжал широко улыбаться.

— Вы забыли добавить, что жена Остужева до сих пор получает денежные переводы от мужа и открытки. Покойники не высылают денег с того света. Однако меня поражает ваша настырность, Александр Иваныч. Вы все время говорите: «Мы». Следствие закончено полгода назад. Значит, вы его продолжили самостоятельно. По собственной инициативе. Отпуск взяли с этой целью? Все, о чем вы рассказываете, в дело не попало, а в лучшем случае лежит в вашем личном архиве. Пригодится, когда уйдете в отставку и сядете писать мемуары. Вы очень амбициозный человек, господин полковник. Не любите проигрывать. Живете старорежимными понятиями, где добро побеждает зло.

— Возможно. Торжество справедливости не может подменяться красивой ложью.

— Какая наивность! Оглянитесь вокруг. Нет и не существует ни добра, ни зла. Есть благо. Благосостояние, к которому стремится все человечество и каждый индивидуум по отдельности. А благо творится и создается по-всякому. В основном с помощью зла. Чтобы дать одному, надо отобрать у другого. Добряки ничего не имеют, они на благо работают только языком. Все великие достижения создавались злом и злыми, отчаянными людьми. Но когда мы получали результат, то считали его добром. Зло и добро не борются, а живут мирно, работая в одной упряжке для достижения одной цели — благосостояния! В каждом человеке уживается и Бог, и черт, они скованы одной цепью.

— И поэтому на общем фоне смерть десятка людей не имеет значения. Главное — победа.

Трифонов поморщился.

— Конечно. На войне, как на войне, любят повторять французы. Посылая людей в атаку, командир не думает, кто останется жив, а кто умрет. Ему нужна победа. Здесь тоже фронт, уважаемый господин Трифонов. Ради грандиозного проекта погиб смертельно больной человек, пара подонков-уголовников, безмозглый эгоист, мечтающий о наследстве, еще один инвалид, живший только местью и вынашивающий планы убийства. И кого он убил? Труса! Бывшего матроса-предателя, спасшего свою шкуру ценою жизни целой команды. За кого радеть, о ком сожалеть? А эта выскочка, признавшая во мне Чарова в отместку за неполученные сокровища! Женщина, привыкшая жить ради собственной похоти. Она ваш главный свидетель обвинения? Ваше положение дрянь, господин следователь.

— А ее сын? Он же и ваш сын, которого вы подставили вместо себя и уготовили ему будущее в тюрьме. Это его вы называете безмозглым эгоистом? Он ни в чем не виноват. Андрей никого не убивал и покончил жизнь самоубийством из-за жестокой несправедливости к себе. Он и не думал о наследстве. В его кармане был найден железнодорожный билет из Москвы. Проводник опознал его по фотографиям. Андрея в Москве посадила в поезд девушка. Она живет в Тульской области, я нашел ее. Ей заплатили, и она держала Андрея три недели в деревне, накачивала наркотиками, в то время как здесь происходили известные события и готовились улики. Улики против него. Это тоже благо? Добро?

Чаров помолчал, достал сигару и закурил.

— Ради больших дел могут пострадать люди, попавшие в жернова огромной машины. Что это меняет?

— Это называется умышленным убийством, а не приказом командира идти в атаку. Командир защищает отечество, и у него нет выбора. Для меня существует только закон. Я обязан его защищать, что и делаю в течение тридцати лет.

Чаров поднял руки вверх.

Сдаюсь, господин Трифонов. И что дальше? Вы ждете от меня явки с повинной? Вернитесь на землю, уважаемый Александр Иваныч. Сейчас всем известно, что Чаров погиб. Смерть его установлена. Вернуть к жизни мертвого вам не под силу. Даже если я во всеуслышание объявлю, что я Чаров, меня примут за сумасшедшего, либо за самозванца. Свидетелей-то нет. Я гражданин Франции. Здесь присутствует консул Франции, мой адвокат, банкир, страховой агент и что удивительно, представители городской администрации, знающие меня как Гийома Пуартье. Но! Но допустим на минуточку, что вы сумеете доказать, что я Чаров. Хорошо. Какие вы можете предъявить обвинения Геннадию Устиновичу Чарову?

— Покажите мне ваше левое плечо.

— Ах, вот оно что! Пожалуйста.

Чаров скинул смокинг, жилетку и сорочку, оголив плечо с татуировкой.

— Удовлетворены? Так вот, на моем плече красуется герб клуба «Андреевский флаг», созданный в двадцатые годы во Франции русскими эмигрантами. Я являюсь почетным членом этого клуба, штаб-квартира которого расположена в Марселе. И чем моя татуировка может вам помочь? Я назову еще десяток имен порядочных людей, кто ходит с подобной татуировкой. Это же не преступление. Дальше, Александр Иваныч, дальше. Все ваши потуги смешны. Где ваши свидетели? Кто работал на Чарова? С чего вы взяли, что он планировал какие-то убийства? Улики, факты?! Нет? Ничего нет?

— Это вы свели Нику со своим сыном?

— А вы спросите у нее. Они жили счастливо, отец им помогал материально, дачу подарил, сыну машину, внуку наследство. Кто вам сказал, что Чаров плохой отец и дед?