Михаил Март - Лифт в преисподнюю

— А то как же! Наливочка собственного изготовления. Пальчики оближешь.

— Это хорошо.

Они свернули к свалке и проехали метров двести. Чаров остановился.

— Здесь подождем. Дейкин директором помойки работает, куда я мусор вожу. Скоро объявится. Давай, что ли, по стакану хряпнем. Гаишников здесь днем с огнем не найдешь. Пронесет.

— Я готов, с радостью!

«Так даже проще, — подумал Водяной. — По одиночке с ними легче справиться». Он достал из сумочки две бутылки. Одну дал Чарову, вторую, с вишневым соком, открыл для себя.

— За встречу, Гена!

— Ну, здравствуй и прощай!

Сильная рука Чарова сдавила горло Водяного. Сила в нем была неимоверная, однорукому не справиться. Чаров засунул горлышко бутылки в рот палачу и начал накачивать его ядом, пока тот едва не захлебнулся. Дозы, попавшей ему в организм, хватило бы на троих.

— Вот так, дружок! — прохрипел Чаров. — Сам напросился. Сейчас твоя дрянь рассосется и топай отсюда, куда ноги донесут. Таким, как ты, история уготовила место на свалке. Свой приговор ты вынес себе сам.

Продержав в клещах Водяного минут пять, Чаров открыл дверь и выкинул однорукого в грязь.

Самосвал проехал еще метров двести и опять остановился. Теперь настала очередь Дейкина. Перетащив невменяемого мужика в кабину, Чаров тем же способом закачал в его желудок полбутылки наливки и, оставив на месте необходимые улики, ушел. Его в полукилометре ждала машина с ключами под ковриком.

Он возвращался в город. Проезжая мимо места происшествия, попал в пробку. Милиции собралось слишком много. Труп исчез. Значит, уже увезли в морг. Все шло по плану. Каша заварена крутая. А где-то в километре от этого места в охотничьем домике его ждет Барзай, ничего не подозревавший и не догадывавшийся, что ему придется стать в свое время свидетелем того, чего он не видел.

Одно обстоятельство Чарова смутило и даже насторожило. Среди милиционеров был пожилой мужик в штатском. Чаров узнал его. Полковник Трифонов, старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры. Это он занимался делом Артема Зерцалова, генерал Игнатов считал его лучшим сыскарем, разгадывающим самые сложные головоломки. Как он мог попасть сюда, где произошло обычное, рядовое ДТП. Странно! Вот, значит, с кем судьба уготовила ему силой мериться. Достойный противник и совершенно непредсказуемый. Выходит, не зря он эту пирамиду с лабиринтами выстраивал. Считать себя умнее Трифонова Чаров не мог и не хотел. Он уважал сыщиков, сам им был и знал, на что многие из них способны. Генерал Игнатов тому отличный пример. Проехав через оцепление, Чаров направился к главной магистрали. Он был явно озабочен.

Около восьми вечера консьержка поздоровалась с Чаровым, возвращавшимся домой. Она ошиблась. Мимо нее прошел вор-рецидивист Рубцов, имевший задание взять «камушки» в одной из квартир, от которой ему даже ключ дали. Не работа, а развлечение.

На всякий случай он позвонил в дверь. Когда ему не открыли, понял, что путь свободен. Звонок прозвучал сигналом для киллера, ожидающего «хозяина», и тот затаился в передней. Для малокалиберного пистолета и глушителя не требовалось. Стреляет тихо, будто муха пролетела. За оружием ему пришлось съездить на дачу. Непонятно только, для чего дали кроссовки и приказали несколько дней подряд оставлять следы возле дома. Тупой вопросов не задавал, он привык исполнять работу, а не вникать в детали. Спасибо, что ключи дали и двери не пришлось взламывать.

Рубцов ничего не успел понять. Так же, как и Остужев, и Дейкин. Он рухнул на пол. Тупой обчистил его карманы и вышел на площадку. Но уходить он еще не собирался. Сначала должны уйти антеннщики, а он чуть позже. Одетый в такой же комбинезон, киллер не мог вызвать подозрений у соседей, если даже его заметят. Половине дома предлагали услуги по установке антенн.

Ничего сверхъестественного не произошло. Операция прошла гладко.

Усталый и разбитый Чаров сидел в кресле и пил коньяк. На свидание Ника надела красивое нижнее белье, но с появлением возлюбленного поняла, что любовных игр сегодня не будет.

— Какие новости от Андрея? — спросил он.

— В среду прислал матери поздравительную телеграмму. Штамп сочинской почты. В четверг позвонил мне. Звонок был междугородный. Я перезвонила на телефонный узел. Андрей звонил уже не из Сочи, а из Тулы.

— Отлично. Значит, твой детектив держит слово и лишает Андрея шанса иметь алиби.

— Это же так просто. Твой сын последний бабник. За юбкой куда угодно поползет.

— Только не говори об этом Трифонову.

Ника вздрогнула.

— Александру Иванычу?

— Ты его знаешь? — сделал удивленный вид Чаров.

— Он друг нашей семьи и мой крестный.

— Любопытное совпадение. Этот человек будет заниматься моими поисками. А если выразиться более точно, он будет искать убийцу Геннадия Чарова. Дело в том, что сегодня я умер. Погиб в автомобильной катастрофе. Чарова больше нет. Есть господин Пуартье, и есть наследник Чарова, наш с тобой сын.

— А можно поподробней?

— Нельзя. Тут многое придется переиграть.

— Трифонов лучший следователь в стране…

— Не преувеличивай. Но и недооценивать его нельзя. Важно не то, что он плох или хорош. Важно, чтобы он раскрыл дело, и виновные были бы наказаны.

— Ты хочешь уехать? Куда? Опять во Францию к той бабе?

— Теперь я уехать не могу. Без меня вы здесь не справитесь. Только бы в Ницце раньше времени несчастья не произошло.

— Но тебя же многие знают!

— Заблуждение. Те, которые меня знают хорошо, заинтересованные люди. Им все равно, как меня будут звать. Им важно только то, что я для них делаю, а не мое имя. А те, кто захочет меня признать Чаровым намеренно или под нажимом следствия, так их осталось только двое. Моя жена и старший сын. Но они-то меня никогда не увидят. Гулять по улицам я не собираюсь. Эта квартира станет моим штабом. Отсюда я и буду руководить антиследствием.

— Чем?

— Мостить дорожки для твоего крестного, чтобы ему сопутствовала фортуна. Только делать это надо в соответствии с его интеллектом, а не с образом мышления милиционера Пупкина. Трудно ему придется, очень трудно, но выводы он должен сделать те, что нас с тобой устроят, а не те, что приведут нас на Голгофу.

Теперь Геннадий Устинович Чаров превратился в домоседа, напоминая популярного персонажа детективных романов Рекса Стаута мудрого и проницательного Ниро Вульфа, решающего все головоломки не выходя из своей оранжереи, где он ухаживал за орхидеями. Но если для тяжеловесного Ниро Вульфа такой образ жизни был естественным, то для энергичного и подвижного Чарова он казался противоестественным. И все же надо понимать, что любое добровольное заточение лучше, чем казенный дом с камерой на тридцать человек.