Николай Стародымов - Гений Умирает Дважды

Жерар оценил: этот человек сейчас сказал намного больше, чем мог сказать. Более того, он теперь в течение какого-то времени будет вздрагивать от каждого шороха, проклиная себя за излишнюю откровенность… По большому счету, этот капитан только что совершил подвиг — маленький, личный, никому не известный подвиг. Он преодолел самого себя, свой страх, причем, страх не за себя — за свою семью, и совершил это ради высших интересов народа…

— Спасибо, Иван Данилович. Вы можете ехать.

Капитан вдруг поднял на него свои усталые, с красными прожилками, в мелкой сетке морщин, глаза.

— Я поеду с вами. Мне быстрее откроют ворота, чем вам…

Не дожидаясь ответа, он аккуратно сложил схему и засунул ее в планшетку.

— Это было б здорово, — оценил Моисеев.

Командир СОБРа ничего не ответил. Он понимал, что на закрытую территорию легче проникнуть при наличии "засланного казачка", да вот только он больше привык полагаться на своих крепких ребят, для которых все эти заборы и неприступные особняки — лишь объект для отработки профессиональных навыков.

— Серега, тут к нам чевой-то участковый с каким-то хмырем пожаловал.

Охранник, сидевший в будочке у ворот, докладывал подчеркнуто подобострастно — ведь это именно он сегодня утром по дурости выпустил Боксера с двумя девками. Понятно, он не знал, да и не мог знать и десятой доли того, что произошло на даче и вне ее, однако опасался, что вся эта катавасия может каким-то образом отразиться и на нем.

— Участковый? — откликнулся старший охранник. — Чего ему надо?.. — Он тоже опасался за свою судьбу, потому что не распознал в действиях Боксера, когда тот выезжал, попытки «слинять», а потому так же тщательно изображал принципиальность и старание. — Сейчас посмотрю панораму.

Привратник увидел, как не слишком приметный объектив телекамеры, примостившаяся под самым козырьком крыши, развернулся к лесу и начал медленно обследовать округу. Правда мало что удалось увидеть — густые заросли подступали к самому забору. Обычно это давало немалое преимущество — можно было не особенно опасаться, что кто-то будет отслеживать, кто именно бывает на даче. Но в данной ситуации этот плюс оборачивался минусом. К тому же после выходки Боксера приходилось опасаться всего.

— А чего он хочет? — внимательно вглядываясь в проплывающую на экране картинку, спросил старший.

— С хозяином поговорить.

В принципе ничего настораживающего в визите старший охраны не видел. В самом деле, мало ли по какой причине участковый мог приехать в дачный поселок… Особенно после нынешней перестрелки в лесу… И уж тем более, что ничего подозрительного объектив телекамеры не обнаружил.

— Сейчас…

Старший ткнул пальцем центральную кнопку на пульте. Теперь, где бы Ваха ни находился, система связи отыщет его обязательно — включался и сотовый Султанова, и пейджер, сигнал сработает и в его кабинете, и в спальне, и в ванной комнате и даже в туалете мягко прогудит вызов…

— Да, — Султанов отозвался тотчас — нынче столько всего случилось, что он мгновенно отзывался на каждый вызов, ожидая очередного «подарка» судьбы.

— Шеф, приехал участковый с каким-то человеком, — доложил старший. — Настаивает на встрече с вами.

— Чего ему еще надо… — недовольно пробурчал Ваха. — Ладно, пропусти. Пусть их встретят и проводят ко мне в кабинет… Впрочем, нет, в кабинет не нужно, лучше пусть только до холла…

— Понял. — Старший вновь переключился на ворота: — Пусть проезжают, — сказал он. — Шеф ждет.

…- Твою етить, — досадливо ворчал Жерар, нетерпеливо прохаживаясь возле желто-синего "уазика". — К какому-то бандюку на дачу попасть — и столько церемоний.

— Время такое, — не глядя на него, отозвался сидевший на подножке машины капитан. — Они власть забрали, они и условия диктуют. Мы при них — обслуга…

Моисеев покосился на него.

— Если честно, — он постарался, чтобы его вопрос звучал нейтрально. — Платят?

Участковый ответил просто и бесхитростно.

— Платят. И неплохо. А куда деваться? Вам "на небе" этого не понять…

"На небе" и "на земле"… Это чисто милицейские термины. Люди, служащие в низовых структурах, то есть ежедневно имеющие дело с человеческим отребьем, работают "на земле", в отличие от тех, кто трудится "на небе", а именно — в вышестоящих структурах и штабах.

А ведь оно и верно, в очередной раз с пониманием отреагировал Жерар на реплику участкового. Он вдруг вспомнил мудрейшую притчу, якобы изложенную в Коране. Согласно ей, некогда в свите Аллаха состояли два ангела с именами Харут и Марут. Наблюдая с небес за жизнью копошащихся на земле человечков, они издевались над ними и с удовольствием докладывали Аллаху о всех безобразиях, которые разглядят в людском бедламе. Однако Аллах оказался достаточно прозорливым, чтобы понять сущность этих своих приближенных, и отправил их в командировку на землю. Те тяжкую земную жизнь вынесли недолго и вскоре напились едва ли не в первом же кабаке, после чего изнасиловали подвернувшуюся им под руку, а точнее под что-то другое, женщину и убили случайно (случайно или опять-таки по воле все того же все заранее просчитавшего Аллаха?) оказавшегося свидетелем происшедшего мужчину. Эти двое «ангелочков», конечно же, были жестоко и справедливо, в назидание всему человечеству, наказаны. Казалось бы, все ясно. Однако куда больше понравилась Жерару мораль притчи: совсем легко и просто осуждать других, сидя в стерильных небесных чертогах, а вот ты попробуй сохранить чистоту своих одежд и нравственности, спустившись на грешную землю… Это как у Стругацких, творчество которых Жерар очень любил: в одной из лучших своих книг, "Трудно быть богом", они описывают, как казнили некоего религиозного писателя, который поведал миру, что Господь, спустившись на землю, попал в болото, и вышел к людям с испачкаными ногами…

Так и этот старый уставший человек, который сейчас сидит на подножке машины и нервно теребит, обрывая листочки, сорванную веточку. Он-то уж и подавно не Иисус Христос, который, даже зная, что будучи распят, через три дня воскреснет, даже он не выдержал мук и, проявив вполне человеческую слабость, воззвал к Отцу: "Для чего ты меня оставил?"; он также и не ангел, который изначально поставлен в условия, где нет необходимости грешить… Так как же его, простого смертного человека, осуждать, не разобравшись в ситуации?

Створка ворот дрогнула и поползла в сторону. Охранник гостеприимно показал в сторону трехэтажного — шикарная оригинальная планировка, стекло и кирпич — «новорусского» особняка: проезжайте, мол. Моисеев и участковый уселись в машину, и та медленно покатила по плавно изгибающейся по обнесенной забором территории дорожке.