Джонатан Келлерман - Выживает сильнейший

– То есть проверить истинность записей фактически невозможно?

– Нет. Больше тебе ничего в глаза не бросилось?

Я опять всмотрелся в таблицу.

– Не хватает баланса. Все происшествия приходятся на первую половину дня. Ты говоришь, что Бейкер обожал штрафовать, но до обеда он выписал десять квитанций, а после него – ни одной... Никаких записей в течение целого часа перед сменой дежурства. Больше чем часа, если принять в расчет пустой вызов из супермаркета. И куда больше, если Бейкер сфабриковал все послеобеденные записи. – Я взглянул на Майло. – На время убийства Айрит у Бейкера с Ноланом превосходное алиби – они выполняют свой профессиональный долг. Опровергнуть это невозможно, ведь нет причин даже для сомнений в их порядочности. Двое стражей порядка в форме, сплоченная команда. Но представь себе: они наблюдают за тем, как детишки высаживаются из автобуса, выбирают из них Айрит, хватают ее, оба – мужчины крепкие, проблем с грузом у них не возникает. «Нежное удушение» Бейкер выбрал, видимо, потому, что не хотел выставить убийцу еще одним психопатом. Ему было нужно закамуфлировать убийство под сексуальное, но отличное от подобных.

– О Боже, – простонал Майло голосом, наводившим на мысль о сдерживаемых слезах. – Подонки. И – я уверен, это была идея Бейкера – замысел с имитацией изнасилования они планировали использовать еще не раз. Речь, похоже, шла о неделях.

– Что ты имеешь в виду?

Майло поднялся, сделал шаг к холодильнику, но тут же вновь опустился на диван.

– Я просмотрел целую папку их рапортов. Повторяющийся момент – перегруженное утро и свободная вторая половина дня – начал встречаться за две недели до убийства Айрит. Перед этим у обоих была обычная рабочая нагрузка: вызовы на протяжении всей смены, по коду семь – в логичное для них время, обед – в нормальные часы. Но за две недели до убийства Айрит все меняется, и эта ситуация длится еще три недели после убийства. Вот что дали мне подсчеты. Господи!

– Еще три недели. Затем Бейкер идет на повышение в Паркер-центр, а Нолан переводится в Голливуд. Они расходятся. Теперь мы знаем, почему Нолан отказался от более выгодного назначения.

– Спасал свою задницу, дерьмо.

– Наверное, было что-то еще, Майло. Ему хотелось увеличить расстояние между собой и местом преступления – начал сказываться комплекс вины. Я убежден, что именно поэтому он и покончил с собой. Я также твердо уверен и в другом: Бейкер вместе с остальными принял кое-какие меры, чтобы заставить Хелену перестать копаться в смерти брата.

Мне пришлось объяснить Майло свою версию взломов, рассказать о снимках, найденных в семейном альбоме.

– Проститутки, – задумчиво проговорил Майло. – Уличные девчонки вроде Латвинии.

– Может, сам Бейкер и познакомил его с Латвинией. Может, сам Бейкер или же он вместе с приятелем и прикончили ее. Не пойму только одного – что удержало Нолана от публичного признания?

– Хелена. Бейкер угрожал убить ее, если Нолан расколется.

– Верно. Абсолютно логично. Это еще более обострило внутренний конфликт Нолана, подтолкнуло его к последнему шагу.

– Кто же остальные?

– Зина и, вероятно, Малькольм Понсико – до того момента, пока он не передумал и на нем не поставили точку. Допускаю, что и Фэрли Санджер тоже среди них, хотя на вечеринке я его не видел. Наверняка Уилсон Тенни, потому что как раз он-то там был. - Я описал Майло новую внешность бывшего служителя парка.

– Ты гарантируешь, что не ошибся?

– У тебя есть его фотография?

Майло достал из папки снимок.

– Да. Без всяких сомнений.

– Бред какой-то. Целый клуб психопатов.

– Клуб в клубе. Отпочковавшийся от «Меты». Помешавшиеся на евгенике снобы, которые проводят время за игрой в трехмерные шахматы, поют дифирамбы своей мудрости, сокрушаясь по поводу всеобщего разложения и упадка. И тут кто-то из них – почему бы не Бейкер? – предлагает попытаться начать исправлять положение. Поверьте мне, говорит он, в полиции сидят идиоты, я знаю это из опыта работы с ними. Их так легко одурачить. Достаточно не повторяться, как следует прибрать за собой и распределить убийства по одному на район. Детективы из различных участков между собой не общаются. Давайте же развлечемся. Хотя возможен и другой сценарий: все началось с игры, с разработки теории идеального убийства. А в какой-то момент игроки решили сделать шаг в практику.

– Развлечься.

– По сути своей, Майло, все убийства ставят целью одно: повергнуть в ужас, поразить воображение. Эти люди не могли всерьез рассчитывать на сколь-нибудь значимый социальный эффект своих действий. Те же Леопольд с Лебом, которые пошли чуть дальше. Убийство ради собственного удовольствия, но окруженное ореолом великой идеи. Наслаждение от ощущения всесилия интеллекта. А для того чтобы подчеркнуть свою особую, недоступную другим смертным остроту ума, они оставляют обществу послание – DVLL. Закодированную издевку, на которую, по их мнению, полиция и внимания-то не обратит. Некий плевок, как в случае с подброшенными кроссовками. Ведь даже если буквы и обнаружат, то расшифровать их будет явно невозможно.

– Бейкер, – проронил Майло. – Это его стиль. Эзотерика. Интеллектуальный лидер, втягивающий толпу в свои бесовские игры. – На виске Майло нервно билась жилка, глаза горели. – Киллеры в полицейских мундирах. Дьявол! Алекс, тебе знакомы нравы Управления, да и я сам не могу похвастаться счастливым браком, но такое! Чего еще нам не хватает, а? Чего еще не хватает этому проклятому городу?

– У меня возникает новый вопрос: есть ли у них фигура, занимающаяся общим прикрытием? Может, доктор Леманн, тот, что пользовал Нолана? Он говорил мне, что у Нолана были проблемы, о которых Хелене лучше ничего не знать. Всю ситуацию с ее братом назвал смутной. Теперь я понимаю – почему. Даже зная, что Нолан покончил самоубийством, он не был обязан докладывать о деталях кому бы то ни было, во всяком случае, до тех пор, пока в непосредственной опасности не окажется жизнь новой жертвы. Естественно, ему хочется придерживаться версии, будто бывший его пациент никогда не имел суицидальных намерений. Этим он защищает себя самого и честь мундира Управления – своего основного работодателя, а значит, и источника доходов. Но для чего тогда вообще говорить хоть что-то? Зачем, прежде всего, встречаться со мной? Сейчас, когда я думаю обо всем этом, я понимаю, что в нашем разговоре Леманн пытался поменяться со мной местами. Он расспрашивал меня о Хелене. Хотел вычислить, как много знает она.

Майло посмотрел на меня с удивлением.

– Прощупывал тебя? Ты думаешь, он заодно с ними? Вместо того чтобы помочь Далу, заставил его проглотить кусок свинца?