Брайан Фриман - Вне морали

Постепенно он привык к высоте, стал подходить к краю и посматривать вниз уже без головокружения. Платформа медленно повернулась вправо, Страйд оторвал взгляд от Стрипа, перевел на восточную часть города, где уже не было длинных рядов казино. Он перешел на южную сторону площадки, увидел гипнотизирующее великолепие Стрипа, лазерным лучом врезавшегося в пустыню. Поначалу он различал лишь яркие разноцветные полосы огня, но чем дольше всматривался в них, тем явственнее раскрывались перед ним отдельные детали картины – изумрудная громада «МГМ Гранд» или гигантская суперструктура-копия Эйфелевой башни. Захваченный зрелищем, Страйд неподвижно стоял несколько минут, потеряв чувство реальности, забыв, что он здесь не один.

Серена находилась в нескольких метрах от Страйда и с легкой улыбкой наблюдала за ним. Она была в джинсах и белой водолазке без рукавов. Страйд вспомнил, что именно так была одета Рейчел в ночь своего исчезновения. Здесь, на краю башни, черноволосая, высокая Серена очень напоминала Рейчел, стоящую на перилах моста. Страйд понял, почему Робин, Грэм и Кевин так легко поддались ее чарам. Столь же сильно воздействовала на него самого и Серена.

«Ради кого мужчина совершает поступки? – спросил его Боб и сам ответил: – Ради женщин».

Серена медленно, грациозно приблизилась к нему, обвила руками его шею, прижалась холодной щекой к теплому покрасневшему лицу. Страйд погладил ее волосы. Он чувствовал себя так спокойно и естественно, словно обнимал Серену много лет. Они долго стояли так. Ему хотелось, чтобы это продолжалось вечно, чтобы она никогда не уходила от него, оставалась рядом, тут, в дуновениях ночного ветра. И электрический разряд был такой же внезапный и сильный, как и в их первую встречу.

– Ты вернулся, – промолвила она негромко.

– Но я же обещал тебе!

– Да, но обещания мало что значат.

Страйд чуть отодвинулся от нее, оглядел лицо Серены, снова привыкая к нему.

– В телевизоре ты выглядела великолепно.

Серена широко улыбнулась:

– Льстец.

Две телекомпании из Миннеаполиса сделали передачу о Рейчел. Они отправляли в Лас-Вегас своих корреспондентов брать интервью у Серены и Корди, снимали клуб, в котором Рейчел танцевала, и то место в пустыне, где нашли Рейчел и трейлер. Его отвезли на свалку, а все, что было внутри, сожгли.

Телевизионщики не смогли показать фотографию Трясучки Боба. Снимок, что имелся у Корди, куда-то исчез в ходе расследования. Об этом знал один Страйд, он же и позаботился, чтобы снимок пропал. Серене пришлось давать словесный портрет Боба. А что можно сказать о бродяге, возникшем из ниоткуда? Таких в Лас-Вегасе сотни. Большинство психически больны. Их никто не трогает, пока они никому не мешают. В конце концов они все теряют рассудок. Серене не повезло, она оказалась в такой момент рядом с Бобом.

Так звучал ее рассказ, который она повторяла, ничего в нем не меняя.

– Они поверили тебе, – проговорил Страйд. – У нас все газеты писали о том, что Рейчел убил полубезумный бродяга.

– Вот и хорошо.

– А если это неправда? – спросил он.

– Не моя забота, – промолвила Серена. – Защищать ее должен ты. Хватит, Джонни, мы достаточно наговорились об этом.

Он положил руку на стекло, поставленное специально от желающих свести счеты с жизнью, почувствовал, как оно подрагивает, и вновь ощутил головокружение. Серена приникла к его спине, обняла.

– Что я еще могла сделать?

– Понимаю. Получилось то, что я меньше всего желал, – ты оказалась в центре данного дела. Извини, что тебе пришлось лгать. Ради меня.

– Никто меня не заставлял, – заметила Серена. – Я сама сделала свой выбор.

Страйд хотел что-то добавить, но она приложила палец к его губам:

– Все, Джонни! Конец фильма.

– Нет, не совсем. – Он покачал головой.

Страйд замолчал, размышляя, говорить ли ей все и как бы сделать это помягче. Он все еще мучился от сознания собственной вины, хотя сейчас это не имело значения.

Серена выжидательно смотрела на него.

– Рейчел и Грэм были связаны одним событием. Именно оно сделало их кровными врагами.

– Ты же говорил, что между ними были сексуальные отношения, Рейчел прервала их, и Грэм разозлился. Думаю, если бы Грэм попытался изнасиловать ее, она бы ему непременно отомстила.

– Да, однако Грэм отомстил ей первым.

Когда Грэм посмотрел бренди на свет, то увидел, как трясется его рука. Он поднес бокал ко рту, сделал маленький глоток. Он надеялся, что алкоголь успокоит нервы. В нос ему ударил аромат напитка, горло обожгло. Он покрутил в руках бокал, еще глотнул – дрожь в пальцах не унималась. Он чувствовал, как в нем поднимается желание.

Эмили ушла на вечерню в церковь Святого Павла, Рейчел сидела у себя в комнате, ждала. Она знала, что он придет. Грэм поставил бокал на стол, подошел к спальне Рейчел. Двигался он воровато, осторожно ступая по мягкому ковру, стараясь не встревожить Рейчел нечаянным шумом. Под дверью горела полоска света. Он представил, как Рейчел лежит на кровати, заложив руки под голову, глядит в потолок. Сколько раз он уже смотрел на нее, перед тем как заняться любовью.

Он тихонько повернул кнопку замка, толкнул дверь, она оказалась заперта.

– Рейчел! – позвал он. – Ты же знаешь, как я хочу тебя.

Ответа не последовало. Рейчел была в комнате, но не произнесла ни слова.

– Рейчел, мы же созданы друг для друга, – взмолился Грэм. – От судьбы не уйдешь. Мы с тобой две стороны одной души.

Он понимал, что она там и слышит его. Прерывисто дыша, сопя, Грэм непроизвольно сжимал и разжимал кулаки.

– Открой мне, Рейчел, – сказал он дрожащим тоном. – Обещаю, я не сделаю тебе ничего плохого. Мне нужно поговорить с тобой.

Он лгал, и они оба знали это. Когда Рейчел откроет дверь, он ринется к ней. Чего бы это ему ни стоило, он прикоснется к ней, войдет в нее. Воспоминание о ее обнаженном теле вгоняло Грэма в озноб, обдавало холодным по́том и вызывало желание обладать ею.

– Рейчел! – закричал он. Его голос зазвенел от ярости. Не в силах сдерживать себя, он забарабанил в дверь кулаком. – Открой! Я хочу тебя!

Грэм навалился на дверь плечом. Сейчас он готов был выбить ее. Но не мог этого сделать. Дом старый, очень крепкий. Дубовая дверь не подалась.

– Впусти меня! Слышишь! – завизжал Грэм.

Он приложил ухо к двери, прислушался. Вздрогнул, услышав рядом голос Рейчел. Она стояла у двери. Их разделяло несколько сантиметров дерева.

– Хорошо, Грэм, – заговорила она медовым голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Я впущу тебя. Хочешь меня изнасиловать? Пожалуйста, насилуй.

– Я не собираюсь тебя насиловать, – забормотал он.