Нельсон Демилль - Спенсервиль

– А сам ты что думаешь?

– Ну, ясно как день, что вы с ней вместе сбежали. Это весь город знает.

Кит ничего не ответил.

– Чего я, однако, не могу понять, – продолжал Билли, – так это что произошло потом.

– А тебе как кажется?

– Ну… я думаю, он вас каким-то образом настиг… это объясняет синяки и ссадины у тебя на лице. Но не объясняет, почему один из вас не оказался трупом.

– Мы пытались, – ответил Кит.

– Я думаю! – расхохотался Билли. – А теперь, как я понимаю, должен последовать второй раунд.

– Второй, третий, пятый. Кто считает?

– И, надо полагать, последний?

– Наверняка.

– Хочешь убить его?

Кит помолчал немного, потом ответил:

– Я бы предпочел этого не делать.

– Почему?

– Для него это было бы слишком легким наказанием.

Билли кивнул и ничего не ответил.

– Если я позволю тебе в этом участвовать, ты будешь выполнять мои приказания, – проговорил Кит. – Договорились?

Билли молча кивнул.

– Не слышу, солдат!

– Да, сэр.

Некоторое время они ехали молча, потом Билли спросил:

– Она с ним, да?

– Да.

– Ясно. Значит, наша задача – разделаться с ним, не причинив вреда ей?

– Верно.

– Нелегко это будет.

– Да, непросто.

– Там еще и три собаки?

– Я думаю, да.

– А чем он вооружен?

– Пожалуй, там может быть что угодно. Он же и охотник, и полицейский.

– Да, это верно, – согласился Билли. – А прицел ночного видения у него есть?

– Вполне вероятно. Мог прихватить из спенсервильской полиции.

– Так… и, насколько я понимаю, он залег в летнем доме или в каком-нибудь другом строении, но, конечно же, там, где он отлично знает местность?

– Совершенно верно. – Кит бросил на Марлона быстрый взгляд. Любой врач сказал бы, что с медицинской точки зрения мозг Билли Марлона пострадал от продолжительного воздействия алкоголя, хотя с точки зрения здравого смысла любой, кто знал Билли, сказал бы, что это его моральный дух пострадал от слишком продолжительных ударов судьбы. И тем не менее Кит нисколько не сомневался, что сегодня в душе Билли Марлона раскрылись какие-то ранее неведомые ему самому глубины, и день этот станет лучшим, самым ярким и светлым днем в его жизни.

– Расскажи мне о Бет, – попросил Кит.

– Не могу…

– Да брось ты.

Несколько минут Билли продолжал ехать молча, потом вытащил бумажник, выудил из него засаленную фотографию и протянул ее Киту.

Тот взял и принялся рассматривать. На цветном снимке была изображена женщина лет тридцати пяти, с короткими светлыми волосами, большими глазами и широкой улыбкой – в общем-то, довольно хорошенькая. Кит даже удивился, что она оказалась такой симпатичной, но совершенно не был удивлен тем, что Клифф Бакстер обратил на нее внимание. Конечно, в округе Спенсер было достаточно миловидных женщин, но Кит понимал, почему именно Бет суждено было стать одной из жертв Бакстера: причина этого сидела сейчас с ним рядом. Слабый мужчина, женившийся на наделенной чем-то от природы женщине, – независимо ни от его культуры, ни от образования и воспитания – обязательно проиграет ее, пусть хотя бы только на время, кому-нибудь вроде Клиффа Бакстера. Кит вернул фотографию Билли и сказал:

– Красивая, очень.

– Да…

– И давно вы с ней расстались?

– Два года.

– Она вышла замуж?

– По-моему, нет. В телефонной книге Колумбуса она все еще значится как Бет Марлон.

– Может быть, после того как мы разделаемся тут, тебе бы стоило к ней заглянуть.

– Да, возможно…

Какое-то время спустя настроение у Билли улучшилось, и он проговорил:

– Слушай, а не поговорить ли нам лучше о войне?

Кит не усмотрел в этой теме ничего привлекательного и спросил:

– Ты эту дорогу знаешь?

– Да, я иногда ею пользуюсь. В национальном парке Хартвик-пайнс хорошая охота. Бывал там когда-нибудь?

– Нет, я вообще так далеко на север никогда не забирался. Здесь есть где-нибудь заправочная станция, не помнишь?

– Дай подумаю… – Он молча уставился на дорогу. – Да, примерно через милю. Слушай, а нам еще далеко?

– Почти до самой оконечности полуострова. Думаю, еще часа два езды, – ответил Кит. – Но тебе не обязательно со мной ехать. Если хочешь, я тебя оставлю где-нибудь в мотеле, а потом вернусь за тобой.

– Да? А если не вернешься?

– Вернусь.

Билли вдруг широко улыбнулся.

– А ты не из слабонервных, парень. Знаешь, что я тебе скажу: мы поймаем этого говнюка, освежуем его, выпотрошим, положим на крышу пикапа, как охотничий трофей, и так и въедем в Спенсервиль. Что скажешь?

– Не искушай меня.

Билли издал восторженный вопль и шлепнул себя по ляжке.

– Точно! Точно! И станем ездить взад-вперед по главной улице, сигналить, и пусть все смотрят на голую жопу этого Бакстера, а мичиганские волки пусть сожрут его вонючие кишки! Да!

Кит оставил этот взрыв кровожадности без комментариев, но вовсе не потому, что сама идея вызвала у него отвращение, – как раз потому, что она ему такой не показалась.

Впереди по ходу движения завиднелась заправочная станция, они подъехали и остановились. Кит дал Билли денег, чтобы тот купил чего-нибудь перекусить, и он скрылся в здании бензозаправки. Кит пересел за руль.

Машину заправили, и Кит рассчитался; Билли тем временем отправился в туалет. Первым побуждением Кита было там его и оставить: не потому, что Билли Марлон был алкоголиком, – Кит понимал таких людей и отдавал должное его сегодняшнему порыву. Суть проблемы заключалась в том, что порыв Билли был продиктован его собственными мотивами, которые таким образом как бы подмешивались к мотивам самого Кита, а потому присутствие Марлона придавало делу совершенно другой оттенок.

Однако, Кит, поддавшись минутной слабости, сам признался ему, ради чего он сюда едет, и теперь Билли слишком много знал, поэтому бросать его здесь и предоставлять самому себе в данный момент было уже невозможно.

Билли вернулся и сел в машину рядом с водителем. Он посмотрел на Кита, и оба поняли, что Билли Марлон привык к тому, что его обманывали, унижали, пренебрегали бы им или где-нибудь бросали.

– Спасибо, – сказал Билли.

Кит снова вырулил на шоссе номер 127.

Теперь фермы встречались им все реже, холмы же становились все выше, а леса на их склонах – все гуще. Дубы и клены тут уже сбросили большую часть листьев, а березы и осины и вовсе стояли почти голые. Здесь было больше хвойных пород: гемлок, белые и красные сосны, причем некоторые из них, обратил внимание Кит, достигали поразительной высоты. Указатель при въезде в очередной округ, через который они сейчас проезжали, сообщал, что населения тут 6200 человек – примерно вдесятеро меньше, чем в округе Спенсер, который считался сельским. Воистину, подумал Кит, потоки пионеров-переселенцев обошли этот край стороной, и он так и остался глухим и почти незаселенным.