Мэри Кларк - На нашей улице

Убирая кровать, она услышала звонок в дверь — пришли из телефонной компании проводить новый кабель. К одиннадцати телефонисты ушли. Эмили пошла в кабинет посмотреть новости. Когда передача закончилась, Эмили выключила телевизор, но долго еще смотрела на темный экран, а в голове крутился калейдоскоп детских воспоминаний: бабушка все снова и снова рассказывала о Мадлен.

Бабушка устремляла взор куда-то вдаль и говорила:

— Мадлен была старшей сестрой моей бабушки, и та ее боготворила. Все рассказывала, какая она была красавица. Половина молодых людей Спринг-Лейка были влюблены в нее по уши. И все норовили пройти мимо ее дома — в надежде увидеть ее на веранде. В тот последний день она была очень возбуждена. Ее возлюбленный, Дуглас Картер, поговорил с ее отцом и получил разрешение сделать Мадлен предложение. Она ждала его с обручальным кольцом. И показала бабушке, что заранее переодела кольцо, которое ей подарили на шестнадцатилетие, с левой руки на правую.

Через два года после исчезновения Мадлен Дуглас Картер покончил с собой, вспомнила Эмили.

Она встала. Что еще может вспомнить бабушка о событиях, про которые узнала в детстве? Эмили набрала ее номер. Трубку сняли после первого же гудка.

— Ну, рассказывай про дом, — велела бабушка.

Говорить про то, что здесь произошло, было нелегко.

— Ох, Эмили, да как же это случилось?

— Сама не знаю, но намерена выяснить. Бабушка, помнишь, ты мне рассказывала, что на Мадлен в день, когда она исчезла, было кольцо?

— Она ждала Дугласа Картера с обручальным кольцом.

— Ты, кажется, говорила, что на ней было кольцо, подаренное на шестнадцатилетие?

— Разве? Дай-ка вспомнить. Ах да, Эм. Кольцо с сапфиром в обрамлении маленьких бриллиантов. Ты что, решила после стольких лет выяснить, что случилось с Мадлен?

— Мало ли как выйдет. Ну пока, бабуля, целую.

Следующий звонок Эмили был к прокурору. Она назвалась, и ее немедленно соединили с Эллиотом Осборном.

— Я смотрела новости и хотела бы узнать: это случайно не кольцо с сапфиром и маленькими бриллиантами?

— Да.

— Оно было на безымянном пальце правой руки?

— Откуда вам это известно, мисс Грэм? — спросил после паузы Осборн.

Повесив трубку, Эмили вышла на веранду. Вместе с телом Марты Лоуренс они нашли палец и кольцо Мадлен.

Около полудня Эмили позвонил Уилл Стаффорд.

— Я вчера уехал в Нью-Йорк, — сказал он, — и о том, что произошло, узнал только вчера вечером из новостей. Мне очень жаль Лоуренсов. И вас тоже.

Ей была приятна его забота.

— Вы видели интервью с прокурором? — спросила она.

— Да. Не думаете ли вы, что...

Она догадалась, какой вопрос он хочет задать.

— Не думаю ли я, что палец, который нашли рядом с телом Марты Лоуренс, — это палец Мадлен Шейпли? Я знаю это наверняка. Я говорила с бабушкой, и она описала кольцо, про которое ей рассказывала ее бабушка.

— Значит, все эти годы ваша двоюродная прапрабабушка была захоронена у собственного дома?

— Выходит, так, — сказала Эмили.

— Кто-то знал об этом и специально закопал там же Марту. Но как он выяснил, где лежит Мадлен Шейпли?

— Ответ на этот вопрос я и намерена узнать. Уилл, я бы хотела познакомиться с Лоуренсами. Вы с ними знакомы?

— Конечно.

— Не могли бы вы им позвонить и спросить, не позволят ли они мне заглянуть ненадолго?

— Разумеется. И потом перезвоню вам, — пообещал Уилл.

Через двадцать минут его секретарша Пэт Гуинн сообщила по громкой связи:

— Мистер Стаффорд, пришла Натали Фриз, хочет с вами поговорить.

Очень кстати, подумал Уилл. Натали была второй женой Боба Фриза, давнишнего жителя Спринг-Лейка. Лет пять назад Боб уволился из брокерской конторы и исполнил свою старинную мечту — открыл дорогой ресторан под названием «Сизонер».

Натали было тридцать четыре, Бобу — шестьдесят один, и каждый получил от брака именно то, чего хотел. Боб — красотку жену, а Натали — роскошную жизнь.

Но сегодня Натали не склонна была кокетничать.

— Уилл, какая печальная новость! — сказала она. — Марту Лоуренс, конечно, жалко, но зачем ворошить прошлое?

— Должен заметить, что, несмотря на беспокойство, выглядишь ты прекрасно. Словно сошла с обложки «Вог».

На ней было коричневое кожаное полупальто с собольими воротником и манжетами и такие же кожаные брючки. Длинные белокурые волосы спадали ниже плеч. Ровный загар, приобретенный, как было известно Уиллу, на Палм-Бич, подчеркивал бирюзовый цвет глаз.

Она пропустила комплимент мимо ушей.

— Уилл, я посмотрела пресс-конференцию и тут же отправилась к тебе. У Боба чуть сердечный приступ не случился. Я даже волновалась, как он в таком состоянии сядет за руль.

— А что его так расстроило?

— Ты же знаешь, детектив Дагган постоянно заходит ко всем, кто был на приеме у Лоуренсов накануне исчезновения Марты.

— К чему ты клонишь?

— Яснее ясного: Марту убили, и, если кому-нибудь взбредет в голову, что в ее смерти виновен один из нас, шума не избежать.

— Шума? Да какое нам до этого дело?

— Боба это обязательно коснется. Все деньги, до последнего доллара, вложены в его обожаемый ресторан. И он теперь психует. Считает, что, если нам будут уделять слишком много внимания, это плохо отразится на его бизнесе.

Уилл несколько раз бывал в ресторане Боба. Интерьер мрачный, еда средняя, а цены заоблачные.

— Натали, — сказал он, — я понимаю, нервы у Боба на пределе, но только из-за того, что вы были на приеме у Лоуренсов, репутация ресторана пострадать не может.

Натали пожала плечами и горько усмехнулась:

— Очень надеюсь, что ты прав. Вот поговорю с тобой, и на душе легче. Пойдем куда-нибудь перекусим.

— Я собирался послать за сандвичем.

— Ну уж нет. Идем в «Старую мельницу».

На улице она сунула руку ему под локоть.

— Что люди подумают? — улыбнулся Стаффорд.

— Пусть что хотят, то и думают. Они меня так и так презирают. Говорила я Бобу, надо отсюда уезжать. Этот городишко слишком мал для меня и его бывшей жены.

Известный психолог доктор Лиллиан Мэдден часто применяла на практике гипноз, верила в реинкарнацию и на своих сеансах возвращала пациентов в их предыдущие жизни. Она была убеждена, что причиной душевных переживаний могут быть эмоциональные травмы, перенесенные в прошлой жизни. И полагала, что с людьми, которых мы знаем в этой жизни, мы, вероятно, общались и в прошлой.

Утренний прием Мэдден начинала в восемь, за час до того, как приходила на работу ее секретарша Джоан Ходжес. Впервые за день они поговорили около полудня, когда доктор Мэдден вышла в приемную.

— Есть важные сообщения? — спросила она.

— Здравствуйте, доктор, — подняла голову Джоан. — Не знаю, насколько важные, но вам они не понравятся.