Тана Френч - Мертвые возвращаются?..

— Откуда ему было знать, что все обойдется? — резко спросила Эбби. — Что, по-твоему, нам было делать? Пойми, Дэниел подумал, что Лекси умерла.

— Если его послушать, то да, — с видимой неохотой признал Раф и пожал плечами.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Просто говорю. Помнишь, когда этот легавый пришел к нам сказать, что она вышла из комы? Так вот, — продолжил он, обращаясь ко мне, — мы трое жутко обрадовались, у нас аж ноги подкосились. Я тогда испугался, что Джастин вот-вот грохнется в обморок.

— Спасибо тебе, Раф, — отозвался тот и потянулся за бутылкой.

— Скажи, обрадовало ли известие Дэниела? Сомневаюсь. У него был такой вид, будто ему заехали под дых бейсбольной битой. Черт, это даже легавые заметили. Ну как, вспомнили?

Эбби лишь пожала плечами, вновь склонилась над своей куклой и принялась возиться с иголкой и ниткой.

— Эй! — подала голос я и стукнула ногой по дивану, чтобы привлечь к своей персоне внимание Рафа. — Лично я не помню. А что случилось?

— Это все тот гад Мэки, — пояснил Раф. Он взял у Джастина бутылку водки и долил стакан до краев. Тоник он добавлять не стал. — Ранешенько в понедельник его вновь принесла нелегкая на наше крыльцо. У него, видите ли, для нас новость, и он требует, чтобы его пустили в дом. Лично я послал бы его куда подальше. Потому что за предыдущие дни я насмотрелся на стольких легавых, что хватит по гроб жизни. Однако Дэниел дверь открыл. У него на сей счет имелась идиотская теория — мол, нам не следует делать ничего такого, что могло бы настроить против нас полицию. Можно подумать, Мэки и без того не был против нас настроен — да он нас всех до единого на дух не выносил. На хрена ему жопу лизать? Но Дэниел его впустил. Я вышел из своей комнаты послушать, что он нам расскажет на этот раз. Мэки обвел нас всех взглядом и сказал: «Похоже, самое страшное позади. Ваша подружка вышла из комы и даже попросила завтрак».

— Мы все были готовы кричать и прыгать от радости, — добавила Эбби.

Она нашла-таки свою иглу и теперь короткими, злыми стежками втыкала ее в подол кукольной юбки.

— Правильнее сказать, почти все, — уточнил Раф. — Джастин схватился за ручку двери и, расплывшись в ухмылке как идиот, начал постепенно оседать на пол, словно его не держали ноги. Эбби рассмеялась, бросилась к нему и заключила в объятия, а я — если не ошибаюсь — от радости что-то такое заорал. А вот Дэниел… он просто застыл на месте. Вид у него был…

— Как у мальчишки, — неожиданно добавил Джастин. — Как у испуганного мальчишки.

— Можно подумать, ты был в состоянии что-то заметить, — огрызнулась на него Эбби.

— Представь себе. Потому что я специально наблюдал за ним. Он так побледнел, словно его затошнило.

— А потом повернулся и вошел сюда, — добавил Раф. — Подойдя к окну, уставился в сад. И не проронил ни слова. Мэки вопросительно посмотрел на нас и спросил: «Что это с вашим приятелем? Он что, не рад?»

Фрэнк ни разу об этом словом не обмолвился. По идее мне полагалось разозлиться — ведь кто, как не он, постоянно вел разговоры о честной игре, но сейчас он казался мне кем-то далеким и полузабытым, человеком из другой жизни, отстоявшей от меня за миллион световых лет.

— Наконец Эбби оставила Джастина в покое и сказала, мол, Дэниел привык все принимать близко к сердцу.

— Так и есть, — сказала Эбби, перекусывая нитку.

— Мэки лишь улыбнулся этакой циничной улыбочкой и ушел. Как только я убедился, что он действительно отправился восвояси — кто знает, такой тип как он вполне мог залечь в кустах и подслушивать, — вернулся к Дэниелу и спросил, какая муха его укусила. Он все еще стоял у окна, даже не шелохнулся. В общем, Дэниел убрал от лица волосы — лоб его был весь в каплях пота — и сказал: «Никакая. Потому что он лжет. Черт, как я сразу не понял. Засранец застал меня врасплох». Я непонимающим взглядом уставился на него. Честное слово, мне показалось, будто он тронулся умом.

— Или ты, — подпустила шпильку Эбби. — Потому что я ничего такого не помню.

— Потому что вы с Джастином танцевали и что-то радостно попискивали, как парочка телепузиков. Дэниел раздраженно посмотрел на меня и сказал: «Не будь таким наивным, Раф. Если бы Мэки говорил правду, неужели ты и впрямь поверил, что он ничего не приврал бы? Тебе не приходило в голову, какие последствия все это может иметь?» — Раф сделал глоток из стакана и спросил: — А теперь, Эбби, скажи мне, неужели это, по-твоему, похоже на радость?

— Боже мой, Раф! — воскликнула Эбби.

Она отложила шитье и теперь сидела ровно. Глаза ее сверкали.

— Ты о чем? Думай, что говоришь! Или совсем рехнулся? Никто из нас не хотел, чтобы Лекси умерла.

— Ты не хотела, я не хотел. Джастин не хотел. Может, и Дэниел тоже не хотел. Я хочу лишь сказать, я не знаю, что он там почувствовал, когда проверял у Лекси пульс. Меня там не было. Чего я точно не знаю, так это как бы Дэниел поступил, пойми он тогда, что она еще жива. А ты знаешь? Можешь ли ты поклясться, положа руку на сердце, что точно знаешь, как он поступил бы?

У меня по загривку пробежал холодок; затем ветерок легонько покачал шторы и шмыгнул куда-то в дальний угол. Купер и его бюро сумели установить, что уже мертвое тело кто-то передвинул. Чего они не могли сказать — сколько конкретно времени прошло с момента смерти. Лекси и Дэниел провели в сторожке вместе около двадцати минут. Мне вспомнились ее руки, крепко сжатые в кулаки. Крайнее эмоциональное возбуждение, сказал тогда Купер. А потом я представила Дэниела — как он спокойно сидит рядом с ней, осторожно стряхивая пепел в сигаретную картонку, и на волосы ему падают капли дождя. И если и было что-то помимо этого — дрогнула ли рука, раздался ли вздох, был ли устремлен в его сторону взгляд карих глаз или прошептали что-то едва слышно губы, — этого нам никогда не узнать.

Ночной ветер овевал холмы, где-то вдали слышалось уханье сов. Врачи еще могли бы спасти ее, сказал нам тогда Купер.

Дэниел, если бы захотел, вполне мог оставить в сторожке Джастина. Кстати, в той ситуации это было бы самое логичное. Потому что, будь Лекси на самом деле мертва, тому, кто остался, было нечего делать — лишь сидеть рядом и ничего не трогать. Тот, кто вернулся домой, чтобы поставить в известность остальных, должен был найти бумажник, ключи и фонарик, сохранять при этом спокойствие и действовать быстро. Дэниел отправил Джастина, который едва держался на ногах.

— До самого последнего дня, пока ты не вернулась домой, — продолжил Раф, — он продолжал твердить, что ты умерла. По его словам, легавые блефовали, утверждая, что ты, мол, жива, чтобы мы подумали, что ты им что-то рассказала. Он сказал, что мы не должны терять голову и рано или поздно легавые пойдут на попятную. Мол, они начнут вешать нам лапшу на уши, что это было временное улучшение состояния, после чего ты скончалась в больнице. Лишь когда Мэки позвонил нам и сказал, что привезет тебя на следующий день, если, конечно, кто-то будет ждать дома, лишь тогда Дэниел был вынужден признать, что, похоже, никакого великого заговора не было, что все гораздо проще, чем нам казалось. Вот и вся история.