Нельсон Демилль - Золотой берег

Неизвестная машина у порога дома и поздний звонок не всегда означают приятные новости. Я открыл дверь: передо мной стоял мистер Манкузо, на его лице застыло странное выражение.

— Добрый вечер, мистер Саттер, — произнес он.

— Что случилось? — вот все, что я мог проговорить дрожащим от волнения голосом.

— Ваша жена…

— Где она? С ней все в порядке?

— Да. Извините, я не хотел сказать… в общем, она жива и здорова. Но вам придется поехать со мной.

Не переодеваясь, как был — в джинсах и в рубашке, я сел к нему в машину, и мы поехали. По дороге к воротам мы не обменялись ни словом. Проезжая мимо сторожевого домика, я увидел Этель Аллард, выглядывавшую из окна, — наши с ней взгляды встретились. Неужели у меня такое же встревоженное лицо, как у нее?

Мы выехали на Грейс-лейн и свернули налево к «Альгамбре».

— Он мертв? — спросил я у мистера Манкузо.

Тот искоса взглянул на меня и кивнул.

— Вероятно, на этот раз он был без бронежилета?

— Да, без него, — подтвердил он и добавил: — Это зрелище не для слабонервных.

— Ничего, я недавно наблюдал, как парню снесло голову.

— Да, верно. Мы оставили все, как было, вы сможете посмотреть на него. Полицию мы пока не вызывали. Я заехал за вами и везу вас туда по своей собственной инициативе, мистер Саттер, я решил, что будет правильно, если вы сможете поговорить со своей женой до того, как придут детективы из окружного управления.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы передо мной в долгу не были, так что получается, что теперь я ваш должник.

— Что ж… Тогда вот моя просьба к вам: попробуйте собрать и склеить осколки того, что осталось от вашей жизни. Я бы очень хотел, чтобы у вас это получилось.

— Будет исполнено.

Манкузо, казалось, не спешил, словно все еще сомневаясь в душе, правильно ли он поступает, так что по дороге к главному дому «Альгамбры» мы ехали довольно долго. Я заметил, что во всех окнах горит свет.

— Какая роскошь, — промолвил Манкузо. — Но, как сказал Христос, что за польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою потеряет.

Я не считал, что Святой Феликс понимал истинную природу Фрэнка Белларозы.

— Он не продавал свою душу, мистер Манкузо. В своем бизнесе он занимался тем, что покупал, а не продавал.

Он снова искоса взглянул на меня.

— Думаю, что вы правы.

— Миссис Беллароза здесь? — спросил я.

— Нет, она в Бруклине.

— Поэтому здесь оказалась моя жена.

Он промолчал.

— Для мистера Белларозы и для миссис Саттер было очень удобно, что миссис Беллароза постоянно уезжала в Бруклин, не так ли? — добавил я.

Он снова промолчал.

— Вы не только смотрели на это сквозь пальцы, вы еще и содействовали этому.

На этот раз он ответил:

— Это было не наше дело, мистер Саттер. Это было ваше дело. Вы знали обо всем.

— Конечно же, вам нужно ублажать ваших свидетелей, мистер Манкузо, но при этом вовсе необязательно превращаться в сутенера.

— Я понимаю, как вам тяжело, мистер Саттер.

— А я понимаю также, мистер Манкузо, что и вы, и я здорово извозились в грязи, и нам уже никогда не стать такими чистыми и непорочными, какими мы были на Пасху.

— Да, — согласился он, — очень грязное дело. Я даже не могу сказать в данном случае, что цель оправдывает средства. Но со своими моральными проблемами я буду разбираться сам и не сомневаюсь, что вы тоже сможете разобраться со своими.

— Попытаюсь.

— Если говорить с профессиональной точки зрения, то никто из нас не может радоваться, что Фрэнк Беллароза умер, не успев сказать нам всего, что он знал. Никто не радуется и по поводу того, что сделала миссис Саттер. И мы заслужили то, что получили теперь: мы же нарушали правила и разрешали ей приходить сюда в любое время, даже не проверяя ее. Так что нам придется за это отвечать. Возможно, это вас утешит.

— Нисколько.

Машина остановилась у парадного входа «Альгамбры», я вылез из нее и вошел в дом. В вестибюле стояли целых шесть агентов ФБР, двое в полевой форме с карабинами за спиной, четверо в гражданских костюмах. Все они обернулись и посмотрели на меня. Двое из них подошли и, обыскав меня, прошлись по мне металлоискателем. Лучше бы они все это проделали с моей женой.

Первое, что я заметил, была пальма, которая вместе с кадкой завалилась набок у входа в столовую. Керамическая кадка разбилась, и из трещины на выложенный плиткой пол высыпалась земля и вылезли корни. Наполовину скрытый большой кадкой и листьями пальмы, на полу лежал человек. Я подошел к нему.

Фрэнк Беллароза лежал на спине, руки и ноги раскинуты в стороны, халат распахнулся: под ним ничего не было, только голое тело. На шее, на руках и ногах виднелись шрамы от ран, нанесенных ему выстрелами из дробовика. Были также три свежие раны — одна в области сердца, вторая — на животе, третья — в паху. Интересно, куда она сделала первый выстрел?

Вокруг все было залито кровью: тело убитого, его халат, пол и даже ветви пальмы. На всех трех ранах кровь уже почти свернулась, и они походили на розетки из красного заварного крема. Пятна крови были также и поодаль от тела. Мне стало ясно, что он упал, проломив ограждение, со второго этажа. Подняв голову вверх, я увидел, что стою прямо под тем местом, где находится дверь его спальни. Я снова посмотрел на Белларозу. Его глаза оставались широко открытыми, но на этот раз в них не было ни жизни, ни боли, ни слез. Только вечность. Я встал на колени и закрыл ему глаза.

— Пожалуйста, не трогайте ничего, мистер Саттер, — послышался за моей спиной голос Манкузо.

Я поднялся и бросил последний взгляд на Фрэнка Белларозу. Мне вдруг пришла в голову мысль, что итальянцы во все времена понимали, что в основе всех жизненных проблем всегда находятся люди, у которых слишком много власти, слишком много харизматического влияния, слишком много амбиций. Итальянцы возводили таких людей в ранг полубогов, и в то же время ненавидели их за те же самые качества. Поэтому для них убийство Цезаря, дона или дуче являлось актом преодоления психологического комплекса, они видели в этом поступке спасение и грех одновременно.

Возможно, Сюзанна, которая в жизни и мухи не обидела, впитала эту страсть к разрушению идолов вместе со спермой своего любовника, решив применить метод Белларозы для решения проблемы Белларозы. Кто знает? А может быть, умник Джон просто придумал все это.

Манкузо похлопал меня по плечу и привлек мое внимание к дальнему углу вестибюля.

Сюзанна сидела, закинув ногу на ногу, в кресле, стоящем между одной из колонн и пальмой. Она была полностью одета в свой костюм для верховой езды, хотя ни тогда, ни позже я не знал и не узнаю, была ли на ней одежда, когда все это случилось. Однако, ее длинные рыжие волосы, обычно спрятанные под шапочкой для верховой езды, сейчас в беспорядке рассыпались по плечам. В остальном моя жена выглядела так, словно ничего не произошло. И еще: в те минуты она была очень красива.