Нельсон Демилль - Золотой берег

Однажды в будний день я пришел к пруду, желая посмотреть, как продвигается работа. Уже в восемь часов утра на стройке копошились человек шесть рабочих.

Я смотрел, как они снимают последние кирпичи старой конюшни и аккуратно укладывают их в кузов грузовика. Теперь на месте центральной части здания возвышались лишь деревянные стойла, их должны были снести в последнюю очередь, да пол из булыжника, который предполагалось перенести на новое место. В разверстой стене левого крыла виднелась старая кузница с горном, я не видел ее лет пятнадцать, а пользовались ею лет семьдесят назад, не меньше.

Над кузницей раскинул свои ветви старый каштан. Не знаю, по какой причине, но существует традиция сажать рядом с кузницей именно каштан. Вероятно, в прежние времена кузнец выбирал его тенистую крону, чтобы заниматься своим горячим ремеслом. Но в данном случае сначала построили конюшню с кузницей, а уже затем пересадили каштан. На Золотом Берегу всегда чтили традиции.

Я заметил, что на каштане совсем нет листьев, хотя по времени они уже должны были появиться. Дерево, видимо, умирало: для него семьдесят лет были не паузой, а целой жизнью. Возможно, в тот день у меня было какое-то мистическое настроение, но я точно помнил, что в прошлом году каштан был с листвой. Я разбираюсь в деревьях. Если бы еще я умел так же хорошо разбираться в собственных проблемах.

Я приблизился к одному из рабочих и спросил:

— А где Доминик?

Человек махнул рукой в сторону Стенхоп Холла. Я пошел в этом направлении, поднялся на холм, и большой дом предстал перед моими глазами. Рядом с домом стоял Доминик, он, уперев руки в бока, любовался портиком здания.

Я сомневался, что мне стоит проделывать еще двести ярдов в костюме и в галстуке, тем более что на десять часов утра у меня была назначена встреча, но что-то толкнуло меня вперед.

Доминик услышал мои шаги по гравию, обернулся и пошел мне навстречу.

— Привет, — сказал я. — Нравится этот дом?

— О Мадонна! — воскликнул он. — Это просто чудо.

В устах итальянца и каменщика-профессионала это прозвучало как высшая похвала.

— Не хотите ли купить? — предложил я.

Он засмеялся.

— Дешево, — добавил я.

— Дешево или недешево, у меня все равно нет денег.

— У меня тоже. А построено, значит, хорошо? — поинтересовался я.

Он кивнул.

— Великолепно. Кругом каменная резьба. Фантастика.

Доминик безусловно испытывал чисто художественный интерес к этому зданию, но каким образом он вообще узнал о его существовании? Я посмотрел ему в глаза.

— Возможно, мистер Беллароза хотел бы купить этот дом?

Он пожал плечами.

— Он сейчас дома?

Доминик утвердительно кивнул.

— Он просил вас взглянуть на дом?

— Нет.

— Скажите ему, что этот дом тоже простоит две тысячи лет. — Я мягко повернул Доминика в другую сторону. — Идите вон через ту сливовую рощу, там увидите храм в древнеримском стиле. Знаете, кто такая Венера?

— Конечно.

— Она в этом храме. У нее потрясающий зад и фантастические груди.

Он смущенно рассмеялся и покосился на меня.

— Идите, идите. — Я подтолкнул его. — Очень красивый храм. Настоящий Древний Рим.

Доминик не выразил особого энтузиазма, однако пожал плечами и направился в сторону священной рощи. Я крикнул ему вслед:

— И загляните по дороге в лабиринт.

Я пошел обратно к дороге и ненадолго задержался у огорода, посаженного Сюзанной. Растения уже вымахали на шесть-восемь дюймов, грядки были тщательно прополоты от сорняков. Неподалеку лежал пустой мешок из-под удобрений. Сюзанна умело ухаживала за своим огородом.

Я направился к своему дому. Будет совершенно естественно, если Фрэнк Беллароза заинтересуется Стенхоп Холлом. В самом деле, это настоящий итальянский дворец, он наверняка понравится ему больше, чем простенькое оштукатуренное здание «Альгамбры».

Конечно, Стенхоп Холл по площади в три раза больше «Альгамбры». Хватит ли у Белларозы денег, чтобы сделать подобную покупку? Организованная преступность — дело денежное, однако только часть этих денег может быть легализована.

На протяжении нескольких последних недель я посылал секретаршу из моего нью-йоркского офиса в библиотеку, с тем чтобы собрать материалы о Фрэнке Белларозе. Из принесенных ею газетных и журнальных статей я извлек немало интересных фактов о деятельности босса одного из крупнейших преступных кланов. Как особо важная новость подавалось сообщение о том, что недавно он приобрел поместье на Лонг-Айленде. Но это я уже знал. Я также обнаружил сведения о том, что он является владельцем станции техобслуживания шикарных лимузинов, а также содержит несколько цветочных магазинов (должно быть, цветы ему нужны для организации похорон). Еще он владеет автотранспортной компанией, сетью оптовой торговли для ресторанов, строительной фирмой (вероятно, именно она помогает мне в настоящее время), а также корпорацией «HRH Trucking» — именно эта корпорация является номинальным владельцем «Альгамбры».

Вероятно, как раз от этих предприятий Беллароза получает легальный доход. Но я подозреваю — и окружной прокурор такого же мнения, — что Фрэнк Беллароза является совладельцем еще целого ряда фирм, учреждений и компаний. Эти факты, конечно же, не внесены в официальный реестр.

Так способен он купить Стенхоп Холл или нет? А если способен, то будет ли он здесь жить? И что вообще на уме у этого человека?

Я зашел в дом и взял из кабинета свой дипломат. Так как время поджимало, а место для стоянки на станции — это всегда проблема, то я попросил Сюзанну подбросить меня до поезда.

По дороге она спросила меня:

— Что-то случилось сегодня утром?

— О… нет. Просто задумался.

До станции Локаст-Вэлли мы добрались, когда до отхода поезда оставалось несколько минут.

— Когда вернешься домой? — осведомилась Сюзанна.

— Надеюсь успеть на поезд в четыре двадцать. — Это значит, что я постараюсь проскочить до наступления часа пик и буду в Локаст-Вэлли в 5.23. — Придется взять такси. — В переводе для жены это означает: «Ты за мной приедешь?»

— Я за тобой приеду, — сказала Сюзанна. — Или лучше сделаем так: я буду ждать тебя в баре Макглейда и закажу что-нибудь выпить. Если ты будешь в настроении, можем там же и поужинать.

— Звучит заманчиво.

Сюзанна в последнее время была сама любезность. Не знаю, являлось ли это результатом моих пасхальных безумств или она просто радовалась, видя, как воплощаются ее мечты о переносе конюшни на новое место. В возрасте пяти-шести лет я еще кое-как понимал противоположный пол, но за прошедшие с тех пор сорок лет полностью утратил эту способность.

— Твой огород выглядит прекрасно, — похвалил я.

— Спасибо. Не понимаю, почему раньше мы не сажали у себя овощи?