Ульрих Хефнер - Завет Христа

Жан кивнул.

— Ему придется остаться в клинике до выходных.

— Ты был у него?

Жан снова кивнул.

— Я пообещал ему, что мы не оставим его одного.

Амалиенштрассе тянулась в северном направлении от кольца Оскар-Миллер-Ринг. Вдоль дороги стояли многоэтажные дома с маленькими эркерами и украшениями на фасадах. Наконец Жан остановил машину на свободной стоянке.

— Приехали, — сообщил он.

Том не мог дождаться, когда же он заключит Яару в объятия.

Жан провел его к пятиэтажному дому с серым фасадом. Занавесок на окнах не было, дом казался необитаемым.

— Я думал, так близко к университету не найдешь пустых квартир, — удивился Том.

— Дом принадлежит моему другу. Он хочет сделать здесь ремонт. Частная собственность, видишь ли, квартиры. За них можно будет взять приличные деньги.

— Так значит, твой друг, похоже, спекулянт, — пошутил Том.

— Что-то в этом роде, — согласился Жан и открыл деревянную входную дверь.

Они вошли в дом, и Жан снова тщательно закрыл дверь. Они поднялись по лестнице на третий этаж. В коридор выходили двери двух квартир. Жан подошел к правой. Она также была из массивного темного дуба.

Жан открыл дверь и провел Тома в прихожую. Квартира была пуста, даже без обоев на стенах.

— Похоже, твоему другу еще многое тут предстоит сделать, — пошутил Том.

Жан кивнул, улыбаясь. Вместе они вошли в гостиную, в углу которой стоял диван. На диване сидела Яара и держала руки за спиной.

Том улыбнулся ей, но сразу понял: что-то не так. Лицо Яары будто окаменело.

Услышав, как за ним захлопнулась дверь, Том обернулся. Взгляд его упал на высокого стройного мужчину в модном бежевом костюме. У него были черные волосы, приятная внешность и загорелая кожа. Он сошел бы за модель для обложки глянцевого журнала. В руке он держал крупнокалиберный пистолет, направленный на Тома.

Том недоверчиво посмотрел на Жана.

— Что здесь происходит? — спросил он.

Жан пожал плечами.

— Никто не причинит вам зла, даю слово. Нам нужны только свитки и артефакты. Отдайте их нам, и мы исчезнем. Я обещаю, что ты никогда больше нас не увидишь. Только без глупостей.

Том растерялся. Его плечи поникли, он грустно смотрел в пол.

— Я думал, ты наш друг. Как ты оказался замешан во все это?

Мягкие черты лица Жана приобрели неожиданную твердость.

— Дружба, товарищество, общность — это все прекрасно. Я, пожалуй, действительно чувствовал себя одним из вас. Звучит, наверное, как позерство, но это правда. Однако бывают времена, когда нужно посвящать себя более важным вещам, чем мирская жизнь.

Том кивнул.

— Я понимаю, — вздохнул он. — А я-то удивлялся, почему преступники дышат нам в затылок, а иногда даже немного обгоняют. Теперь мне все ясно. Ты с самого начала был одним из них. Ты был их связным в наших рядах и просто подставил нас под нож. Твои руки в крови — надеюсь, хоть это тебе ясно!

— Я знаю, это вне твоего понимания, — ответил Жан. — Но учение Господа и его Сына, ставшего человеком, намного важнее дружбы. Более полумиллиарда человек доверяют ему. Ни у кого нет права разочаровывать этих людей. Мы все пришли на землю, чтобы выполнить свою задачу.

Том подумал об отце Леонардо.

— Я уже слышал что-то похожее. Но я всегда думал, что церковь проповедует любовь и братство.

— Однако если на нее нападают, то она может защищаться. Потому и существует братство Христа, и нашим традициям почти тысяча лет.

— И за это время вы отобрали бесчисленное множество человеческих жизней. Если Бог действительно существует, то он не может одобрять ваше поведение. И тогда всем вам гореть в аду.

Жан улыбнулся.

— Давай сюда ключ!

Фрайзинг, дом кардинала Дёпфнера…

Позвонил брат Маркус и поставил отца Леонардо в известность о том, что кардинал Боргезе уже прибыл из Парижа и хочет провести несколько дней в Мюнхене и окрестностях. Он не назвал цель своего визита, но отец Леонардо сразу представил, по какой причине Боргезе решил остановиться в данном районе.

У него появилась хорошая возможность положить конец проискам Боргезе, и отец Леонардо решил воздержаться от поездки в Париж. Если бы кардиналу при нынешнем положении вещей удалось расстроить их планы, то наверстать упущенное уже не удастся.

Был полдень, когда он пришел к кардиналу. Он постучал и стал ждать ответа. Ждать пришлось долго. Отец Леонардо стоял у дверей и внимательно слушал, что говорит Боргезе. Тот изъяснялся по-французски. Очевидно, беседа шла по телефону. По всей вероятности — как ему удалось понять из услышанных обрывков разговора, — кардинал говорил со своими сообщниками из братства. Он забыл, что двери здесь, во Фрайзинге, куда менее массивны, чем в старых традиционных церковных зданиях.

Через некоторое время у отца Леонардо потемнело в глазах. И не подумав постучать еще раз, он распахнул дверь и ворвался в комнату. Кардинал Боргезе удивленно обернулся. Он убрал телефон от уха и сердито прикрикнул на отца Леонардо:

— Да что вы себе позволяете!

Отец Леонардо улыбнулся и поднял руки.

— Немедленно покиньте кабинет! Я еще не закончил говорить по телефону.

Отец Леонардо и не собирался подчиняться. Он нахально подтащил себе стул, сел на него и одернул одежду.

— Неужели манеры в Риме настолько испортились, что люди перестали уважать приватную сферу? Кардинал-префекту очень не понравится то, как нагло ведет себя его секретарь.

— Вы ошибаетесь, — холодно возразил отец Леонардо. — Ваш телефонный разговор закончен. Передайте вашему братству, что теперь все кончено. Больше нет никаких тамплиеров, а убийство — отнюдь не метод церкви, которая хочет пережить двадцать первый век.

Кардинал нахмурился.

— Я перезвоню позже, — произнес он в микрофон мобильного телефона, затем закрыл его и положил на письменный стол.

— Что вам известно о братстве? — удивленно спросил Боргезе.

— Все! — сухо ответил отец Леонардо.

— Тогда, мой дорогой друг, пожалуй, нам пора поговорить, — с наигранной приветливостью заявил кардинал.

Он сел рядом с отцом Леонардо.

— Кофе или чай?

Отец Леонардо поднял руки.

— Ничего.

— Дорогой друг, — возобновил разговор Боргезе. — Братство Христа не делает из себя тайны. Оно также не является чем-то запретным. Оно — свободный союз истово верующих христиан, которые принимают близко к сердцу благо нашей матери-церкви. Мы собираем пожертвования, открываем больницы и защищаем нашу церковь от несправедливости современного мира. Задача, которую мы себе поставили, лишь несущественно отличается от задачи религиозного братства. Однако же Конгрегация доктрины веры также стремится оградить церковь от ереси.

Отец Леонардо невольно рассмеялся.