Ульрих Хефнер - Завет Христа

С тех пор как под Парижем они выехали на автобан, Лиза не произнесла ни слова. Буковски прислонил голову к боковому стеклу и задремал.

— Черт побери, вот ведь идиот, — неожиданно выругалась Лиза Герман и нажала на тормоз.

Машина, идущая между ней и грузовиком, вильнула в сторону и заблокировала дорогу. Буковски раскрыл глаза и крепко ухватился за ручку под потолком. Он посмотрел на спидометр.

— Сто тридцать километров, — охнул он. — По всей Франции скорость на автобане ограничена.

Лиза выкрутила руль влево; машина впереди набрала скорость. Буковски облегченно вздохнул. Последнее, чего он сейчас хотел, — это попасть в аварию.

— Поезжай сам, если у тебя это лучше выходит, — резко ответила Лиза.

— Я рад, что ты, по крайней мере, снова обрела дар речи.

— Вы вчера вечером еще по одной опрокинули — ты и твой друг-трезвенник?

— Мы поели, а потом зашли в бар и немного выпили. А ты почему-то отказалась.

— Чтобы ты снова напоил меня? Я получила массу удовольствия вчера вечером: осмотрела город в полном одиночестве.

— Я надеюсь, ты хорошо развлеклась.

— Мне понравилось, — заявила Лиза.

Они пролетели мимо указателя на гостиницу.

— Съезжай с трассы: я голоден, а еще мне нужно в туалет.

Лиза посмотрела на одометр.

— До Германии осталось всего пятьдесят километров, дотерпишь.

— Черт побери, мне нужно в сортир! — не унимался Буковски. — В моем возрасте, когда желудок работает, — это праздник!

— Два дня назад у тебя все прекрасно работало, — возразила Лиза и сама испугалась своих слов. И сразу свернула с дороги. — Хорошо, раз уж тебе так приспичило.

Буковски вздохнул.

— Послушай, Лиза. Так уж случилось. С этим уже ничего не поделаешь. Нужно просто забыть тот вечер.

— Забыть! Тебе легко говорить. Да что ты за человек такой?

— Чего ты вообще хочешь? — спросил Буковски.

— Как насчет того, чтобы попросить прощения? Ты бесстыдно воспользовался ситуацией. Я считаю, ты настоящий…

— И кто же я такой?

— Ты… ты… ты — старик!

— Не пропусти съезд! — напомнил ей Буковски.

Лиза свернула на площадку для отдыха и ловко припарковала машину на большом участке между двумя трейлерами. Буковски выглянул в боковое окно и покачал головой. Расстояние до трейлера составляло приблизительно двадцать-тридцать сантиметров.

— И как мне выходить?

— Похудей! — прошипела Лиза и отстегнула ремень безопасности.

Не произнеся больше ни слова, она вышла и захлопнула дверцу. Буковски смотрел, как она идет через стоянку к турбазе. Она почти бежала.

Он тяжко вздохнул и кое-как перебрался на сиденье водителя. Немного отдохнул и тоже вышел из машины.

Он вошел в гостиницу и отыскал туалет. Затем направился в столовую. Лиза сидела у окна. Буковски заказал шницель из индейки, пиво и сел рядом с Лизой. Она даже не посмотрела на него — просто молча отпила воды из стакана.

— Ты есть не хочешь?

— Я не голодна, — ответила Лиза и демонстративно отвернулась к окну.

— Мне жаль, — сказал Буковски.

— Тебе жаль, мне тоже, но мне от этого не легче! — выкрикнула она так, что некоторые посетители обернулись. — Ты мне в отцы годишься!

— Боже упаси быть твоим отцом, — возразил Буковски. — Кроме того, чего ты хочешь? Я тебя не обижал, не причинил тебе боли. Мы получили удовольствие, вот и все.

— Удовольствие?!

— Кстати, Максим нажал на кнопки, — сменил тему Буковски. — В лаборатории сравнили наш образец ДНК с образцом Сантини. Стопроцентное соответствие. Таким образом, ясно, что Сантини принимал участие во вторжении в церковь в Висе. Вероятно, он и есть убийца. Твой фоторобот помог в расследовании.

— А ты надо мной смеялся, — напомнила ему Лиза. — Теперь мы знаем, что в Эттале тоже он побывал.

Буковски пожал плечами.

— Значит, я ошибся.

— Что-то часто ты ошибаешься.

Буковски подавил растущее раздражение.

— Если ты хочешь перевестись в другой отдел, я не стану мешать.

Лиза посмотрела на него, округлив глаза.

— Надо же, как далеко зашло дело! Я понимаю, господин Буковски желает праздновать успех в одиночестве, а я могу перетряхивать старые дела о взломах или перекладывать папки в отделе нравов. Нет уж, господин начальник, со мной эти шутки не пройдут.

— Я правильно тебя понял — ты хочешь и дальше работать со мной над этим делом?

— Можешь даже не сомневаться.

Иерусалим, отель «Рейх» в Бейт-Хакерем…

Они снова собрались в номере Яары.

— Я не знаю, — сказал Жан Коломбар. — Если следователь права, то мы гоняемся за призраками. Все равно толку никакого.

Том скрестил руки на груди.

— Никто тебя не заставляет. Мы снова свободны, каждый получил свой паспорт и может идти куда хочет.

Мошав покачал головой.

— Чужая душа потемки, но я действительно очень удивлюсь, если выяснится, что Джина и профессор были связаны с нелегальной торговлей старинными артефактами. Это абсурд. Что касается меня, то я с вами.

Том вопросительно посмотрел на Яару.

— Я в деле.

Все трое уставились на Жана.

Наконец он тяжело вздохнул.

— Хорошо, едем в аэропорт. Но я считаю, что мы просто зря тратим время.

— Мы будем знать это наверняка, только если попробуем, — возразил Том.

Мошав встал.

— Я выгоню машину из гаража; встречаемся через пять минут перед отелем.

— Через пять минут, — подтвердил Том.

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

Они стояли перед большой белой палаткой у границы района раскопок и наблюдали за слаженными действиями рабочих.

— Если в яме остались еще какие-то артефакты, то мы их обязательно найдем, — заявил отец Антонио Карлуччи, которому Церковная служба древностей в Риме поручила руководить работами в долине Кидрона. Он приехал со своими специалистами, приписанными к этой службе, чтобы продолжить раскопки.

Отец Леонардо бросил брату Филиппо многозначительный взгляд.

— Церковь должна получить то, что по праву принадлежит ей, — елейно произнес он.

— Простите, братья мои, мне предстоит много работы, — извинился отец Антонио и исчез в палатке.

— Время моего пребывания здесь, в стране Господа нашего, подходит к концу, — произнес отец Леонардо. — Меня ждут в Риме. К сожалению, я могу доложить лишь о частичном успехе. Рафуль до сих пор не найден.

— Его нет в этой стране, — ответил отец Филиппо.

— Но где мне его искать?

— Рафуль спрятался, как змея под камнем, но он снова объявится, как только его вновь охватит ненависть и жажда разрушений.

— Тогда может быть уже слишком поздно, — возразил отец Леонардо. — Я не знаю, какие он нашел доказательства своей теории, но боюсь, как бы он не поднял могучую бурю, которая причинит ущерб нашему дому. Я должен найти его, прежде чем он наводнит мир своими тирадами ненависти. Я должен найти его и убедить, что он уничтожит надежду миллионов.