Ульрих Хефнер - Завет Христа

Но не успел он хорошенько подумать над этим, как маленькие ворота глухо громыхнули. Это вернулся Том.

— Ты не поверишь, — заявил он. — Дверь взломана. Шкафы перерыты. Должно быть, это случилось уже давно, так как на подоконнике лежит пыль. В доме никого нет.

— Давай исчезнем отсюда, — прошипел Мошав. — По-моему, в том доме кто-то стоит за шторой.

Том посмотрел в указанном направлении.

— Ты уверен?

— Более или менее.

И они поспешили к машине. Фары решили не включать.

Жантийи, Франция…

Поль не преувеличил. Старый чудаковатый профессор сначала с недовольством отнесся к их вечернему появлению. Однако, когда Яара сообщила ему причину их прихода, он приоткрыл дверь и отошел в сторону.

— Так-так, археологи, — протянул он. — Наверное, на занятиях по истории вы считали ворон, если теперь спрашиваете меня о рыцарях Храма — или в наши дни этому больше не учат?

Яара улыбнулась.

— Средневековье — не моя специальность. Я специализировалась на истории Древнего мира. В Иерусалиме повсюду можно найти следы римского господства.

— Ну да, правильно. Невозможно знать все.

Профессор Мольер проводил гостей в заставленную мебелью темную гостиную. На столе, на обоих креслах, а также на изношенном, обитом зеленым бархатом диване лежали книги. Встроенных шкафов не было, вместо них рядом с дверью стоял комод и высилась целая башня из полок, на которых тоже стояли книги.

— Думаю, мне пора прощаться, — заметил Поль, после того как профессор освободил немного места, чтобы гости могли сесть.

— Спасибо тебе, — поблагодарил его Жан.

— Кстати, на следующем перекрестке есть один пансион, — крикнул им напоследок Поль. — Называется «Тиссо»; туда вы можете завалиться даже после полуночи. Владелица, мадам Дюбарри, — моя тетя. Просто передайте ей от меня большой привет.

Жан поблагодарил его еще раз, после чего Поль исчез и дверь захлопнулась.

— Ну, — буркнул старик. — Желаете чего-нибудь выпить — перно, ликер, коньяк?

Яара покачала головой.

— Похоже, юная mademoiselle , вы хотите сразу перейти к делу, без обиняков. Что ж, я тоже это люблю. Что именно привело вас ко мне?

Яара решила рассказать профессору все начистоту и поведала ему о раскопках перед воротами Иерусалима. Наконец она дошла и до найденного рыцаря Храма.

— Я слышал об этом — это же грандиозно! — воскликнул старик и цокнул языком. — Юная mademoiselle , ваша находка, возможно, прольет немного света на темную главу истории о тамплиерах. Счастливцы, я охотно принял бы участие в вашей работе. Кстати, известно ли вам, что овеянное легендами сокровище тамплиеров все еще считается пропавшим?

Яара кивнула, но не стала углубляться в подробности и продолжила свой рассказ. Она сообщила о несчастных случаях, об убийствах, об исчезновении Рафуля вместе со свитками из могилы и о преследователях, которые шпионили за ними.

— Ничего удивительного, — ответил Мольер. — Слухи о находке ширятся: сейчас действительно ходит много разговоров о том, что в саркофаге обнаружили нечто очень ценное.

— Наш уважаемый специалист полагает, что речь идет о свитках, — вмешался Жан. — Они находились в сосудах, выполнявших роль футляра, и очень походили на свитки из Кумрана. Никакой карты сокровищ там не было, если вы об этом.

— Ля-ля-ля, карта сокровищ, — пропел профессор. — Духовные ценности часто намного дороже денег, золота и алмазов.

— Но что могло находиться в сосудах? — спросила Яара.

— Как именно звали рыцаря, которого вы обнаружили? Я, естественно, следил за сообщениями в прессе, но они были довольно поверхностны.

Яара порылась в сумке и достала листок бумаги.

— Его звали Рено де Сент-Арман.

Профессор затрясся от смеха и стал возбужденно колотить рукой по столешнице.

Яара вопросительно посмотрела на Жана.

— Я сказала какую-то глупость?

— Нет, mademoiselle , — прокудахтал старик. — Я просто смеюсь над тем, что некоторые вещи никогда не меняются.

— Я не понимаю.

— Видите ли, я всю свою жизнь занимался историей тамплиеров. Многие считали меня сумасшедшим и сбившимся с пути истинного, но я знал, что однажды его найдут — этого Рено.

— Я искала этого рыцаря в данных всевозможных библиотек, но безуспешно. Тем не менее именно это имя было начертано на гробе, и сказано, что он был одним из девяти. Я думаю, имелось в виду — одним из девяти основателей ордена.

— И вы совершенно правильно думаете, — ответил профессор. — Но вы ведь натолкнулись во время поисков на имя Аршамбо де Сент-Армана, верно?

Яара кивнула.

— Видите ли, это он и есть. Он использовал одно из своих многочисленных средних имен.

— Но почему? — спросил Жан.

— Говоря одним словом, друзей у него в графстве осталось немного после того, как он убил управителя графа. И он поступил именно так, как поступили бы и мы, если бы нас разыскивали. Мы бы маскировались. Аршамбо — это и есть наш рыцарь. И он единственный, судьба которого оставалась невыясненной, в то время как о смерти всех других существуют проверенные сведения. Де Пейен, Годфруа де Сент-Омер, Андре де Монбар, Гундомар, Годфруа, Ролан, Жоффруа Бизо, Пейн де Мондидье, Аршамбо де Сент-Арман. Я всех назвал?

Яара подтвердила это.

— Де Пейен, де Сент-Омер и Гундомар возвратились во Францию, где и умерли. Могилы Пейна де Мондидье и Годфруа расположены на Кипре, куда они бежали из Святой земли. Ролан и Годфруа Бизо остались на поле битвы под Иерусалимом, а де Монбар умер несколько позже недалеко от Тира, что в Ливане, после долгого путешествия по чужой стране. Только Сент-Армана не хватало в моей коллекции.

— А я об этом ничего такого не читала, — заметила Яара.

— Я никогда не публиковал результатов своего исследования. Терпеть не могу, когда в книгах остаются открытыми некоторые вопросы. Особенно когда последний большой вопрос еще не полностью выяснен.

— Что вы имеете в виду?

— Вы нашли сокровище тамплиеров. Благодаря ему они стали тем, весть о чем дошла и до нас. Благодаря ему они достигли богатства и безграничной власти, так что сам Папа склонился перед ними.

Жан покачал головой. Он чувствовал себя участником дрянного спектакля.

— И что же, по вашему мнению, должно находиться в свитках? — спросил он.

— Так вы еще не догадались, — прошептал старик. — В них написан завет Бога.

По комнате растеклось молчание. Снаружи по холодному стеклу окон стучал дождь.