Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы

— Какой-то необъяснимый ужас меня пробирает. Сеньоры, обнажайте оружие, надо идти. Это все переходит всякие разумные границы. Видно что-то случилось очень неприятное для всех нас. Если произошла такая большая перестрелка, то такое могли совершить только полицейские из Сан-Паулу. И, наверное, против наци. Я старался просто отвлечь полицейских от вас, — Повернулся комиссар к Русу. — Исчезновение офицеров списывал на боевиков. Но я никак не ожидал, что они осмелятся здесь, на судне, учинять погромные акты мести. Много убитых?

— Не знаю месье. Там такой грохот и стрельба. Из камбуза слышал только непрерывную сумасшедшую пальбу.

— Если все так, то сам бойня должна узе закончиться. Поторопился, сеньоры: надо убрать трупы, вызвать врачей, рабочих. К утру все необходимо привести в порядок. Хорошо, что штормит. От пассажиров можно скрыть последствия этой безумной вакханалии экстремистов. Иначе паники не избежать. Потом я немедленно к капитану. А вы проследите, чтобы все было в порядке. Дело многократно осложнилось. Если погибли полицейские, будет скрупулезное следствие. Вам, — обратился он к Русу, — нужно оставаться незаметным и тихим, как до этого. Все остальное спишем на их личные счеты.

Рус с готовностью кивнул. Комиссар не спросил, куда могли деться оставшиеся в живых. И, наверное, для данного случая это было лучше.

Хотя после такого количества происшествий не могло быть каких-либо сомнений относительно участия в них самого монаха. Но комиссар тактично не интересовался, зная, что Рус более печется о здоровье товарища, чем о прочих вещах. Да и знал, что монах никогда ничего не дополнит к уже сказанному. Все теоретические построения версий комиссар группировал в своих мыслях.

А Рус с каждыми прошедшими сутками все более верил в искренность месье Боднара и положительные интересы мистера Маккинроя относительно монахов.

Капитан корабля, солидный седовласый мужчина, с мужественными чертами лица, вначале долго и терпеливо слушал не совсем логичный, ужасный пересказ комиссара, сдобренный многочисленными профессиональными вкраплениями, будто речь шла о последней главе захватывающего детективного романа. Потом долго стоял, удивленно моргая и усиленно размышляя, собираясь с мыслями. И, наконец, придя в себя, зашелся бесконечно долгой боцманской бранью, каковой славятся все первые лица на кораблях.

— Вы мне, уважаемый сеньор комиссар, обещали от имени правительства спокойствие и порядок на вверенном мне судне. Держать события под контролем. А что получилось? Побоище. Стрельба.

Многочисленные жертвы. Вы; представляете себе лица знатных дам, господ. Пассажиры запросятся на берег немедленно. Ведь это международный скандал для нашей фирмы: прямые убытки, исчисляемые миллионами. А меня на берег и под суд.

Но, профессионально холодный месье Боднар, никак не вникал в личные страхи капитана. Как можно спокойнее и убедительнее пояснял первому лицу.

— Сеньор капитан, искоренение террористических актов подобно этому не в компетенции служб корабля или отдельных ведомств, поэтому вы вне ответственности происшествия. Второе: развязка произошла ночью, в ресторане, во время шторма. Сами пассажиры ничего не видели и не слышали. Во время качки все находились в каютах. Трупы уже складированы в морге: описаны и приняты главврачом. Ресторан закрыт, приводится в порядок рабочей бригадой. Даже они не подозревают, что произошло в зале. Столы, стулья, пробитая обшивка помещения все меняется.

— Но, — опешил капитан, — вы же сказали, что это произошло только что.

— Правильно, — подтвердил и хитро улыбнулся француз, — я распорядился: и к пяти утра все будет в первоначальном порядке. Пассажиры останутся в неведении. Но, — здесь месье снова состроил задумчивое лицо, — разборки крупных банд никогда не были на совести капитанов океанских посудин.

Тем более, если крупномасштабную акцию проводят полицейские формирования. Они обязаны были проинформировать руководство вашей фирмы о готовящихся операциях. Но власти не удосужились сделать это.

Следовательно все лежит на совести полиции. О чем мы с вами напишем соответствующий рапорт.

— О-о, дорогой сеньор комиссар, если бы все так было, как вы толкуете сейчас. Поверьте мне и судьбам прочих капитанов. Тогда бы мы, капитаны больших и малых кораблей, доживали бы до пенсии, работая на суднах. А так: больше половины вынуждены сходить на берег именно из-за того, что все, при ком власть, все валят на добродушных и зависимых от всяких превратностей судьбы, капитанов. Шторм-капитан недостаточно компетентен. Баба рожает-капитан не тех врачей нанял и сам не прошел курсы акушерок. Отравление-капитан не обедает с пассажирами. Отвалился винт-где был растяпа капитан. Мыши, крысы, обезьяны, змеи, собаки — все на совести крайних капитанов. И все только из-за того, что какая-то часть людей любит море, рискует жизнью ради других. А другая, очень незначительная часть, ничего, никого не любит, не уважает и понимать не хочет-а наказать дай. Посадить за решетку-дай. Вплоть до расстрела требуют. А, если на судне убийства, да еще массовые, да еще какие-то мафиозные разборки-где находился капитан. Никак он содействовал организации всех этих противозаконных действий. Почему он не бегал с палкой, не разнимал зарвавшихся юнцов. Он же представитель не только фирмы, но и власти: он должен отвечать за судьбы людей. — Судьбы людей охранены и сохранены, сеньор капитан. Никто жаловаться не додумается.

И я думаю, — месье умело коснулся юридической стороны, — на этот раз и стрелы правосудия, и гнев фирмы обойдут вас. Я знаю, что и как отписать в министерство.

Капитан сокрушенно покачал головой.

— Сеньор комиссар, да меня снимут с корабля просто за невезение. И все. Мне укажут, что меня преследует злой рок. А рисковать во вред пассажирам фирма не имеет право.

— Сеньор капитан, пока еще ни одна посторонняя душа не знает о случившемся. Шторм еще продолжается. Вы прекрасно знаете, с утра и весь день основная масса пассажиров будет себя неважно чувствовать.

Даже приблизительные слухи могут просочиться только через сутки. В чем я абсолютно неуверен. А еще через несколько часов мы увидим маяк кейптаунского порта. Не правда ли?

— Что правда, то правда, сеньор комиссар. Мне нечего сказать, как только уповать на милость Всевышнего.

— Ну мы и сами ему поможем.

— А газеты? Туда ничего не проникнет? — в животном страхе интересовался капитан, видя в комиссаре довольно влиятельную фигуру представителя Всевышнего.

— Нет, нет, — успокоил твердо француз, — эти вещи проходят только через меня. Но никто ничего не видел и не слышал. Откуда быть досужим слухам. Мои сотрудники- кадровые офицеры. Ваши, думаю, тоже на вашей стороне. Никто же из них не желает лишиться работы. Я им это еще до вас довольно доходчиво объяснил.