Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 3. Откровения Абсолюта

Часть

I

. Битва за Тибет

«Оборвется минута, улетая назад.

И обрушится круто вся история в ад».

Соколов Владимир

«Я устал от двадцатого века,

От его окровавленных рек.

И не надо мне прав человека

Я давно уже не человек».

Соколов Владимир

Ослепительная ярко-белая вспышка режущего огня медленно, угрожающе поднялась над неподвижным краем пепельного горизонта. Заслонила собой все видимое пространство на экране. Грозно увеличилась в размерах, мертвенно побледнела в потускневшей выси беспредельно глубокого небосклона. Демоническим великолепием сжатого ужаса мощно тряхнула атмосферу. Следом, из глубины адского шара, бешено выливались грязно-желтые, розоватые, кровавые блики играющего огня. Вся эта ужасающая вакханалия всех цветов радуги мертвенно бурела в страшной, необъяснимой сути. Мешанина огней медленно поднималась к высотам темнеющего неба и долго-долго подрагивала над обугленной черной землей – как глас божий, наказание божие, как указующий знак сатаны. Следом, снизу пыльно, дымно и грязно тянулся серо-коричневый густой шлейф взбученной, развороченной поверхности Земли. Апокалипсический ссудный шар еще долго висел устрашающим глазом армагеддона, над заказанной землей: и… и – внезапно исчез, как дурной сон, уносимый жизнерадостными лучами утреннего солнца. Только, все застилающая, туча шевелящейся пыли и грязи еще долго висела над землей, напоминая о могуществе внеземных сил, неизбежности происходящего, приближающегося возмездия всех небесных и космических ужасов.

В комнате находились директор ЦРУ, Маккинрой, начальники Штабов оперативных и информационно-аналитических служб. Свет на экране резко погас. После некоторой паузы в зале включилось мягкое желтоватое освещение. Тучный и холеный директор ЦРУ Уильям Колби долго стоял в позе вечно раздумывающего диктатора. Напряженно размышлял о чем-то, скрестив руки на груди, с устремленным в далекую неизвестность, взглядом. Его серый лощеный пиджак матово отливал на фоне таких же тускловатых ламп под потолком. Медленно повернулся к мистеру Маккинрою.

– А ведь вы, сэр, довольно долго прозябали в невежественном и отсталом Китае. И дружно проморгали атомную бомбу с желтой окраской.

Упорные, циничные глаза руководителя леденящим, фантасмагоричным взором сверлили пространство перед полковником.

– Почему так произошло, сэр Маккинрой?

В смотровом зале присутствовали начальники всех отделов разведывательных служб и департаментов. И полномочный директор был готов давать разнос каждому, кто хоть как-то был причастен в упущении появления очередной коммунистической бомбы. Он, Колби, был очень крупной аналитической фигурой высших слоев власти в Белом Доме. Сам президент Никсон сменил удачливого Р. Хелмса и доктора Шлесинджера на интеллигентного, но амбициозного, У. Колби. Доктор, конечно, немного сплоховал в непозволительном давлении на Конгресс, с целью уточнения полномочий директора ЦРУ над всеми остальными разведывательными службами страны и АНБ (Агентство Национальной Безопасности), в частности. 400 военных баз за рубежом, 2600 опорных пунктов слежения из космоса за землей вне Штатов – все это Доктор хотел подмять под себя. Но, Никсон и его окружение, не приняли всеохватывающие, глобальные планы члена их узкого круга власти. Где-то он что-то не понял или переоценил свои силы. А сейчас, уже Колби, решил отыгрывать свои балы в делах упущения разведки прошлых лет.

Но, глубокомысленный и аналитический ум эксперта сэра Маккинроя, обладал врожденной дипломатической выдержкой своих предков, профессиональным тактом. Он умело притушил атаку шефа, переведя разговор в необязывающую полемическую беседу подзабытой, пусть и недалёкой, истории.

– Сэр, случилось то, что должно было случиться. Китай нам, пока, не по зубам. Этого следовало ожидать и серьёзнее готовиться к неприятным неожиданностям. Если русские давно уже сконструировали свою бомбу по нашим чертежам и работают над ее совершенством, то настырным китайцам сам бог дал возможность скопировать ее у русских. Это дело времени и денежных средств. Они же долго были союзниками. Годом раньше, годом позже – это уже ничего не решало. После того, как следуя союзническим обязательствам, Советы вступили в военные действия с Японией, они напичкали армию Мао Цзэдуна, уже тогда, новейшей боевой техникой для борьбы с Гоминьданом. И потом, позже, Китай и Северная Корея, получали стабильно чертежи и технологии, буквально, по всем видам вооружения и новейшей техники. Сейчас они в разладе, но по партийным каналам Пекин продолжает получать от Советов все, что необходимо для становления великой державы. Мы были заведомо в проигрыше. Только вбивая клин в их отношения, мы можем в некоторой степени сдержать рост вооружений и удержать оснащение армий на уровне пятидесятых годов. Вы знаете, в 1961г. Советы взорвали ядерную бомбу пятидесяти мегаватной мощности. Почему тогда не сдержали бесноватого Хрущева от смертельных испытаний, которые угрожали катастрофой всему живому? Почему? В то время это было еще относительно просто сделать. И тогда он бы не лез так нагло в кубинские дела.

– Хорошо, господин полковник, ваш короткий спич мне, в принципе, понравился. Но, когда это технологическое недоразумение, отсталых китайцев произошло? – выравнивая гнетущий тон в спокойный, но, еще не совсем достаточно корректно, давил авторитетом и положением директор.

Эксперт уже не обращал внимания на необъяснимое раздражение начальника.

– Сэр, когда амбициозный, но донельзя отсталый Китай приобрел основные компоненты, технические и технологические элементы производства бомбы, он постарался разорвать с Советами всякие отношения. Россия ему больше не нужна. У Мао были свои, не менее страшные планы по мировому господству. Сибирь для Мао был не просто лакомым куском. Все это мы прекрасно понимали. Старались во все их деловые взаимоотношения постоянно вставлять палки. Но, Мао, как и любой деспот, достаточно дальновиден в защите своей исключительности. И опытен, чтобы просто терять такой весомый козырь, как атомная бомба.

– Тоже грамотно, сэр. А где вы сами были тогда, господин полковник?

– Я, сэр, тогда еще совсем не был полковником, – устранил имеющиеся колкости у самолюбивого руководителя, Маккинрой.

– Но, вы были в Китае резидентом.

– Резидентами тогда был полковник Бастер, а немного погодя, величайший корифей наших славных служб, полковник Динстон. На восемь рапортов и отчетов о его профессиональной несостоятельности, контора, ровным счетом, никак не реагировала.