Клэр Фрэнсис - Обман

– Но если имелся какой-то запас времени… Почему Гарри не послал сигнал бедствия?

Морланд понимающе кивает.

– Ну, на это может быть много причин. Нарушение электросети, поломка радиопередатчика… Знаете, если в море судно настигает беда, она, как правило, не приходит одна.

Откуда-то снаружи доносится смех ребенка. Натужно работает двигатель какой-то машины, взбирающейся по дороге на холм.

– Повторяю: все это пока только гипотеза, – с подчеркнутой серьезностью произносит Морланд.

Мыслями я далеко отсюда.

– Почему же он не пересел в лодку? Почему не попытался спастись?

Ричард молчит, и я бросаю на него требовательный взгляд. Ответ у Морланда на лице: «Кто может знать, что там происходило?»

– Место, где в воскресенье лодку нашла рыболовецкая шхуна, вполне вписывается в мои расчеты. При условии, что «Минерва» потеряла лодку рано утром в субботу.

Перед моими глазами встает болтающаяся на волнах плоскодонка. Пустая.

– Но во всем этом есть одно несоответствие. – Морланд отклоняется от стола с недовольным выражением человека, в сложных логических построениях которого недостает последнего звена. – И этот вопрос я хотел задать вам. Речь идет об одежде Гарри. Тот свидетель утверждает, что видел на яхте человека, на котором был прорезиненный плащ белого или преимущественно белого цвета.

У меня перед глазами отчетливо встает этот плащ – белый с синей каймой понизу и зеленым воротником. Гарри купил его два или три года назад.

Несколько секунд я молчу, затем решительно говорю:

– В тот день на Гарри был плащ оранжевого цвета. И эта картина также ясно возникает передо мной:

Гарри в оранжевом плаще стоит на палубе яхты, уходящей от нашей пристани в стену дождя.

– Свидетель не мог ошибиться…

– У Гарри было несколько плащей и комплектов водонепроницаемой одежды. Думаю, не меньше трех-четырех. Он их постоянно терял и покупал новые.

Морланд явно заинтересован.

– Некоторые из них могли находиться на яхте?

– Да.

– Может, и белого цвета?

– Может быть. Точно сказать не могу.

Но для Морланда этого достаточно. В глазах у него отражается удовлетворение тем, что он наконец близок к разгадке мучающей шарады.

Я наклоняюсь к карте и пытаюсь спроецировать гипотезу Морланда. Справа от устья реки вижу обширное пространство, окрашенное белым цветом. На нем виднеются только две-три точки голубого. Большие глубины. Десятки квадратных миль.

– Они будут искать здесь? – спрашиваю я Ричарда.

Он медленно поводит головой из стороны в сторону.

– Слишком большая территория. Начальный район поисков выделить трудно. Нет, если что и будет здесь найдено, то только благодаря случаю. Может быть, что-то зацепит трал рыболовецкой шхуны.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Значит…

Морланд смотрит на меня. Взгляд у него добрый и одновременно сочувствующий.

– Да, боюсь, что особенно рассчитывать на успех не стоит.

– Знаете, в действительности я… – Внутри меня звенит предупредительный звоночек, и я делаю паузу. Пытаюсь оценить, как прозвучит то, что я собираюсь сказать, как это будет понято. – В действительности я ни на что и не надеялась. Никогда. Все полагали… – Я опускаю глаза на карту. – Понимаете, для меня было бы лучше, если бы яхту не нашли.

Морланд в течение нескольких секунд смотрит в сторону, затем переводит на меня неожиданно понимающий взгляд.

– Да, я понимаю. Вам будет больно.

– Не то чтобы больно. Просто я считаю, что тело Гарри должно остаться там, где оно покоится. Не нужно его трогать. Не нужно его искать. Я бы не хотела…

Ричард кивает.

– Я разделяю ваши чувства. Но, Эллен, с чисто практической точки зрения обнаружение яхты значительно облегчило бы вашу жизнь. Я имею в виду все эти юридические вопросы.

– Но если они найдут «Минерву», то найдут и… – Я не могу окончить фразу.

– Эллен… – Морланд касается своей рукой моей руки. – Маловероятно, что тело Гарри будет на яхте.

Я удивленно смотрю ему в лицо.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, – серьезно поясняет он, – если Гарри не смыло за борт после возможного происшествия с яхтой, то тело наверняка унесло после гибели «Минервы».

– Почему? – Мой голос кажется мне незнакомым.

– Эллен, обычно так и происходит.

– Почему?

– Подводные течения. Колебания воды…

– Понимаю, понимаю…

Я встаю. Морланд тоже поднимается.

– Вам не стоит так волновать себя, Эллен. – Он выглядит расстроенным.

Я иду к двери. Понимая, что говорю что-то не то, бодро произношу:

– Надеюсь, ваша идея верная! – Прежде, чем Ричард успевает ответить, небрежно указываю на фотографии. – Ваша семья?

Он следует глазами за моим жестом.

– Что? Ах, это. Да. И друзья. И крестники.

– Красивая, – говорю я, имея в виду женщину. Морланд бросает на меня какой-то странный взгляд.

Смысл его мне непонятен.

– Моя жена, – произносит он невыразительным голосом. – Она сейчас в Нью-Йорке. Работа.

Да, к этому лицу подходит сочетание слов «Нью-Йорк» и «работа».

Пытаясь разрядить возникшую напряженность, я спрашиваю его, не отвезет ли он меня домой, поскольку дел еще уйма.

– Конечно, – сразу соглашается Морланд. Он сгребает со стола ключи, и мы выходим из дома. По дороге попадаем в обычное для уик-энда плотное движение и говорим о наплыве туристов и о необходимости защиты окружающей среды.

Оказавшись на своей кухне, я долго размышляю обо всем за кружкой чая. Только сделав последний глоток, решительно встаю и иду через холл в кладовку. Там у окна разноцветными гирляндами висят прорезиненные плащи, куртки и штаны, предназначенные для походов на яхте. Старая желтая куртка Гарри, сделанная из жесткого пластика, выставила рукав в сторону, словно полицейский на дороге. На крючках рядом висят ярко-красные детские вещи. А еще, чуть дальше, из-под небрежно наброшенной куртки-аляски выглядывает мой костюм – куртка со штанами. Я снимаю куртку с крючка и, вернувшись на кухню, раскладываю ее на столе. Куртка ярко-белая, за исключением зеленого воротника и синей полосы внизу. Я складываю ее так, как это делают в магазинах: рукава крест-накрест, пополам, еще раз пополам, пока не образуется аккуратный прямоугольник. Я укладываю его в пластиковый пакет, плотно обматываю широкой клейкой лентой и закладываю сверток в ведро для мусора поглубже в середину. Затем затягиваю шнурок черного пластикового мусорного мешка, достаю его из ведра и отношу в контейнер, стоящий возле гаража. Мусоровоз приедет к нам в среду.

Со стороны моря дует крепкий ветер. Погода далеко не подходящая для прогулки по вересковым полям. Сила ветра так велика, что мне и детям приходится идти наклонившись вперед, словно героям Диккенса с известных иллюстраций к его романам. И все же я рада, что мы вышли на эту прогулку. Такие воскресные прогулки были традиционными у нас в семье в те годы, когда мы жили в доме на вересковой пустоши, и я считаю, что сейчас очень важно восстановить этот ритуал. Надеюсь, что вместе с ним хотя бы частично восстановятся и прежние счастливые отношения между нами.