Джон Кейз - Танец духов

— Больше мне ничего не известно. Может, кто-нибудь в ресторане знает еще что. Поспрашивайте.

— Ладно. Спасибо.

Когда Берк пошел к выходу, Милич вдруг сменил гнев на милость и бросил ему вдогонку:

— Побеседуйте с Иво.

— Это кто?

— Швейцар. Его смена — завтра.

В пустом ресторанчике скучали официантка и барменша. Про его «старого друга и однокашника» Франциско д'Анконию они ничего не знали.

— Франциско д'Анкония! — сказала официантка. — Роскошное имя. Как из книжки.

Берк уязвленно покраснел. Девушка была сообразительнее его.

— Попробуйте поговорить с моей сменщицей, — сказала барменша. — Она будет после семи. Зовут ее Тути.

— Спасибо. А не подскажете интернет-кафе поблизости?

Да будет славен Интернет и трижды славны «Гугл» и «Википедия»!

Через минуту Берк имел целый ворох сведений о Никола Тесле.

Плодовитейший изобретатель, серб из Хорватии, родился в 1856 году, учился в Австрии, работал в Праге, Будапеште и Париже, а потом и в США, где умер в 1943 году.

Хоть и не он изобрел двадцатый век, но своими трудами в области электро- и радиотехники он действительно вымостил дорогу блистательным современным технологиям. Пионер высокочастотной техники, создатель генераторов и трансформаторов. Исследовал возможность передачи сигналов и энергии без проводов. И так далее, и так далее. Многие его ученики возмущались тем, что он не получил Нобелевскую премию, и называли Теслу «Леонардо двадцатого века». Самая важная часть научного наследия после его смерти конфискована спецслужбами — и до сих пор, то есть спустя шестьдесят два года, недоступна научной общественности. Что порождает самые фантастические легенды о содержании его последних изобретений.

Однако вся масса сведений о Тесле никак не объясняла, почему «Франциско д'Анкония» пристально занимался изучением его трудов. Даже слетал в Европу. Просто что-то вроде хобби — одни выращивают орхидеи, другие собирают сведения о приглянувшейся им великой личности прошлого — или тут нечто серьезное? Некий практический научный интерес?

Берк нашел английский сайт, посвященный белградскому симпозиуму «Тесла-2005». Там был список участников. Фамилии шестерых американцев Берк перенес в отдельный файл.

Джонсон

Добкин

Уилсон

Пара

Фелерман

Шрегер

Ни следа «Франциско д'Анконии». Доклады отпугивали Берка одними названиями: нуклоны, частоты Фурье, магнитостатические скалярные потенциалы…

Но портье однозначно утверждал: «Ваш друг делал доклад о Тесле на симфонии». Стало быть, кто-то из шестерки американских докладчиков — «Франциско д'Анкония».

По убеждению Коваленко, мнимый чилиец — террорист. Однако Берку было трудно представить себе террориста, который между делом балуется изучением нуклонов, частот Фурье или рассчитывает векторный коэффициент скалярных пар. Ненависть — это работа, которая требует самоотдачи и концентрации и не позволяет распыляться на кропотливое научное познание мира.

Еще труднее было вообразить ученого, который в промежутках между лабораторными опытами мотается по стране с самодельными бомбами. Человек, двигающий науку и живущий в увлекательном мире нуклонов и скалярных пар, не настолько интересуется людьми, чтобы отвлекаться на собственноручное их убийство!

Или одно, или другое. Мясники не являются активистами вегетарианского движения. А епископы не подрабатывают привратниками в борделях.

Было темно и холодно, когда Берк подходил к «Эспланаде», посыпал мокрый снег. Навстречу, зябко пряча пол-лица за воротником, изящно семенила статная молодая женщина в длинном красном пальто. Она чем-то напоминала Кейт… Боже, то-то было бы чудесно гулять по Белграду с Кейт!.. В такую погоду он всегда брал ее под руку, и они шли, тесно-тесно прижавшись друг к другу. Для одиночки Белград скучен и неприютен. Вместе они сели бы в уютном ресторанчике, взяли по бокалу вина — и говорили, говорили… нет, даже просто молчать с ней было бы замечательно…

Хватит.

Вечером ресторан «Эспланады» наполнился. На столах в рубиновых вазочках горели свечи.

За стойкой бара стояла другая женщина, лет сорока-пятидесяти, в полумраке точно не определишь.

— Простите, я ищу Тути, — сказал Берк.

— Уже нашли.

— В январе у вас останавливался американец. Портье сказал, что вы могли его запомнить. Моего возраста.

Тути наморщила лоб.

— Думаю, он ходил в фетровой широкополой шляпе — как гангстеры в американских фильмах пятидесятых годов.

Барменша игриво улыбнулась:

— Гомосексуалист?

— Кто?

Новая улыбка. Еще более двусмысленная.

— Ваш друг.

— Нет. Точнее, понятия не имею. А что?

— Так зачем он вам?

Берк хотел что-нибудь соврать, но… надоело.

— Сложно объяснить, — сказал он. — Меня зовут Берк. Майкл Берк. Я приехал очень издалека. Так вы помните того американца?

Он посмотрел женщине прямо в глаза. Та, прищурившись, держала его взгляд. Потом улыбнулась — иначе, дружелюбно. «А она красивая», — вдруг подумал Берк, который давно потерял привычку оценивать женские лица.

— Да, я помню вашего американца. Его звали Фрэнк. Трудно было не запомнить. Во-первых, штатовцы обычно останавливаются в «Интерконе». Во-вторых, мужчина сумасшедшей красоты. Хоть в кино снимай.

Берк спохватился:

— Может, вы хотите выпить?

Он положил на стойку тысячединаровую банкноту.

Тути молча взяла ее, налила себе крохотный стаканчик виски и для проформы пригубила.

— А вы, часом, не из полиции?

— Разве похож?

— Нет.

— А как выглядят полицейские?

— Как дерьмо. Большие бицепсы и маленькие глазки. На прошлой неделе были тут двое из госбезопасности. Вынюхивали как раз насчет Фрэнка.

— И… и что вы им рассказали?

— Похожа я на дурочку? Кто же этой падали правду говорит?

Берк только хмыкнул.

— Два месяца назад эти же типы арестовали двух наших девочек. Может, они и проститутки, но бить-то их зачем?.. Хорошие были девочки, всегда давали чаевые. — Заглянув Берку в глаза, она прибавила: — А вы даете на чай?

— Да-да, конечно. Всегда.

— И правильно. Здешние жмутся. Коммунисты отучили от хороших манер.

Берк положил на стойку еще тысячу динар, которая тут же исчезла.

— Полицейским тут только кретины правду говорят, — продолжила Тути. — И я этим врагам народа ничего ни за какие деньги не продам.

— Я не из полиции, — напомнил Берк. — А откуда вы так хорошо знаете английский?

— Жила в Чикаго двадцать лет.

— Да ну! И как же вас угораздило… то есть почему вы вернулись?

— Мать заболела. Пришлось…

Барменша вздохнула и неожиданным, проворным движением закинула себе в горло весь стаканчик виски.