Джон Кейз - Танец духов

— Какая я счастливчик! — воскликнула Ирина, щурясь на Джека Уилсона. — Другие мужчины другие… Но ты — много красивый!

Уилсон с напускным смущением замотал головой:

— Нет, нет. Ты настоящая звезда кино!

Ирина вся сияла.

Вечером женихи и невесты общались в отдельном зальчике дешевого ресторана. Под классику Перси Следжа Ирина нахваливала танцевальные способности Уилсона. Впрочем, никто по-настоящему не танцевал: повиснув друг на друге, все просто целовались.

— Я обожаю этот песня! — прошептала Ирина.

Уилсон, занятый ее шеей, в ответ только мычал.

— Я хочу делать с тобой любовь! — так же тихо добавила Ирина.

Он прижал ее к себе еще крепче. Это был упоительный момент… если бы не его глаза. В них забегали искры. Он опустил веки и попытался успокоиться. Ничего не получалось. От мысли, что он скоро окажется в постели с роскошной женщиной, его бросало то в жар, то в холод. Что случится — после десятилетнего перерыва?

Пока происходило ужасное — стремительно накатывала почти полная слепота. Уже сейчас госпожа Пулецкая, которая из-за столика удовлетворенно наблюдала за новобранцами матримониального фронта, казалась Уилсону тонкобедрой манекенщицей: окружающее он видел словно в конце узкого высокого туннеля.

— Ты тоже хочешь делать любовь со мной? — спросила Ирина прежним интимным шепотом.

Уилсон рассеянно кивнул.

— Правда?

— Да, да…

— Что с тобой? — полуобиженно-полуиспуганно воскликнула Ирина и отстранилась. — Ты не имеешь лица! Тебе плохо?

— Нет, нет, все в порядке, — упрямо настаивал Уилсон, хотя голова разламывалась от боли, а от злости и отчаяния его слегка поводило.

— Это потому, что я говорить о любовь?

Уилсон хотел рассмеяться и солгать что-нибудь приятное. Вместо этого он сказал правду:

— У меня иногда бывают внезапные приступы головной боли. Проходят быстро и на умственных способностях не сказываются. Но… но во время приступа я почти теряю зрение… — Он торопливо повторил: — Не бойся, это проходит быстро…

— А, офтальмомигрень, — сказала Ирина.

У Уилсона челюсть отвисла.

— Правильно. Откуда ты знаешь?

— Ты забыл, до ресторан я заканчивать школа медицины. Но медсестра получать копейки, поэтому я стать официантка.

К ним уже плыла всполошившаяся госпожа Пулецкая. Ирина что-то сказала ей на украинском, и та огорченно покачала головой. Потом они вдруг заспорили. В тоне Ирины были упрашивающие нотки. В итоге, как показалось Уилсону, она добилась своего — госпожа Пулецкая уступила.

— Мне разрешать ехать тебя в твой гостиница, — сказала Ирина.

В такси она ласково гладила Уилсона по смоляным волосам.

— Ничего, ничего, — приговаривала она, — это стресс. Ты уже лучше? Или темно?

— Темно, — отчаянии отозвался Уилсон. Проклятая мигрень всегда была сущим наказанием. Но впервые рядом оказался кто-то ему сочувствовавший, заботливый. (Уилсон не желал признаваться себе, что впервые за всю жизнь он позволил кому-то быть рядом — сочувствовать и заботиться.)

В номере Ирина не стала включать свет, точно угадав, что яркий свет для него мука. Она сбегала в ванную и, заботливый ангел, вернулась с горячим мокрым полотенцем.

От ласки и компресса на лбу боль стала уходить. Ирина уложила Уилсона на кровать и сидела рядом, поглаживая его по руке. В номере было душно, однако она не открывала окна. И тут она угадала, что шум с Дерибасовской будет для него ужасен.

— Не бойся, скоро пройдет… — шептал Уилсон.

— Шшш! Шшш! — отвечала Ирина самым международным из междометий.

Постепенно он впадал в полудрему. Ирина сменила компресс.

Черт, как славно! Он выбрал правильно. Другие невесты в группе были откровенными хищницами или шлюхами, только «романтические туристы» могли, за туманом своей мечты, не замечать их плохо скрытой стервозности. Ирина же обладала и воспитанием, и сердцем. Другая бы развернулась и ушла или закатила бы истерику по поводу его «увечности», а Ирина трогательно и кротко заботится о нем — не произнеся ни слова упрека…

Его брак был задуман как деловая подготовка к мрачному будущему, которое ожидает планету после «момента Уилсона». В грядущем общеземном бардаке, когда он уединится на ранчо и станет отстреливаться от мародеров, найти достойную женщину будет головоломной задачей. К провианту в чуланах он хотел прибавить запас секса и материнства — он мечтал о маленьких Уилсонах, которые заселят новый, исправленный мир.

Но теперь эта чисто деловая акция вдруг оказалась его самой гениальной идеей. Ирина — его благословение, его удача. Их свело само провидение в лице жирной госпожи Пулецкой. Очевидно, боги одобряют его план, коль скоро послали ему такое счастье!

Уилсон стал подниматься с постели.

— Уже почти прошло, — сказал он со слабой улыбкой. Снимая со лба сложенное мокрое полотенце и протягивая его своей очаровательной сиделке, он добавил: — Спасибо. Ты изумительная.

— Шшш! — отозвалась Ирина. — Лежать и не открывать глаза. Спокоиться.

Уилсон покорно лег.

Ирина отнесла полотенце в ванную, вернулась, легла рядом и прижалась к американцу всем телом. Она медленно целовала его шею. Потом шепнула:

— Я разденусь, хорошо?

— Не хорошо, а отлично.

Майкл Берк повесил трубку. Вот так сюрприз! Ученые из Института Теслы, сами того не зная, вели переписку с… заключенным?

В «Эспланаду» он возвращался в полной растерянности.

С одной стороны, у него теперь имелось имя — настоящее имя, судя по всему. Тут он на голову впереди Коваленко. Если к этому прибавить адрес, пусть и довольно двусмысленный, то его фора еще значительнее.

С другой стороны, если Уилсон действительно отмотал в тюрьме приличный срок (Институт Теслы переписывался с ним годами!), то подобная информация заставит Коваленко навалиться на Берка с еще большим ожесточением: «Вот какому субъекту вы устроили собственную фирму и тайный банковский счет!»

Так что сведения, добытые с таким трудом ради спасения репутации конторы, рискуют повернуться против старика Ахерна и Берка.

Правда, можно давить на то, что Уилсон окончил престижный Стэнфордский университет. Там учатся, разумеется, не одни святые, однако и шпану туда не берут. Чтобы проделать сальто с теннисных кортов Пало-Альто на тюремную спортплощадку Алленвуда, нужно быть особо выдающимся негодяем — или образцовым неудачником.

Если Уилсон угодил в Алленвуд всего лишь по какой-то трагической случайности, это очень на руку Берку. «Что ж, будем надеяться, — думал он, — будем надеяться…»

Из отеля Берк дозвонился в американское посольство в Лондоне. Секретарша ответила, что Коваленко в данный момент «нет под рукой».