Джон Кейз - Танец духов

— Да куда угодно.

Уилсон сунул рассыльному десять долларов, и тот расцвел счастливой улыбкой:

— Спасибо, сэр. Если вам что нужно — зовите Роберто. Я тут самый быстрый и надежный!

Когда парнишка ушел, Уилсон задумчиво уставился на чемоданы. Судя по тому, с каким усилием рассыльный их поднимал, каждый весил не меньше двадцати фунтов.

Итак, похоже, начинается. Последняя возможность передумать. В этих чемоданах — его судьба. Когда закрутится, обратной дороги уже не будет.

Уилсон бросился к компьютеру и открыл папку черновиков.

Хороший разговор с друзьями. Если мы с тобой проявим себя молодцами — с нами готовы иметь дело. Поэтому — смело вперед!

Итак, сними целлофан.

НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не выдвигай ручки.

Отнеси в аэропорт Даллеса.

Выдвини ручки.

И линяй.

У тебя десять минут.

Жду тебя на почасовой парковке. Сектор шесть. 18.30.

Ищи джип в пятнадцатом ряду.

Не подвалишь вовремя — ждать не стану. И тогда у тебя зверская проблема. Так что не опаздывай!

В первом предложении, как и уславливались, было четыре слова. И стиль Бободжона. Так что это не фальшивка. Уилсон и Бободжон договорились общаться хоть и обиняками, но открытым текстом. Черновик неотправленного электронного письма — последнее место, куда могут заглянуть спецслужбы. Поэтому и с шифровкой возиться бессмысленно. Достаточно договоренности, что в первом предложении любого послания должно быть всегда четыре слова. Схема общения простенькая и весьма надежная.

Уилсон встал из-за компьютера и упал на кровать. Глядя в потолок, он сердито ворочал в голове: «Для испытания моей решимости было бы достаточно одного трупа. Приказали бы шлепнуть какого-нибудь чиновника не очень высокого полета или мелкого преступника. Мелкий преступник вообще идеальный вариант — шума почти никакого, а меня на вшивость проверили. Взрывать бомбы в аэропорту — глупая затея. Ненужная бойня. И полицию поставит на уши…»

По мере размышления о предстоящем он мрачнел все больше и больше. Из аэропорта удрать относительно несложно. Но ведь ФБР будет землю рыть! Вместо того чтобы делом заниматься, придется бегать от них… Может, это операция для самоубийцы?

У тебя десять минут.

Правда ли, что у него будет десять минут?

А ну как рванет немедленно?

Да и насчет Бободжона нет никакой уверенности.

Ищи джип в пятнадцатом ряду.

А если никакого джипа в пятнадцатом ряду не окажется?

В комнате было неприятно жарко. По вискам тек пот, сердце в груди молотило.

«Соберись».

Выбора нет. Или выполнить поручение, или навсегда забыть о своей мечте преобразовать планету.

Уилсон вскочил с кровати, сел к компьютеру и быстро напечатал лаконичный ответ:

Смотри сам не опоздай!

Сердце сразу забилось ровнее. Итак, что ему нужно? Перчатки. Шляпа.

Он задумался, проиграл в воображении предстоящее.

Понадобится еще и перевязь для руки.

«Подумаешь! Очередная трагическая история в копилку Истории! — успокаивал себя Уилсон в такси на пути в аэропорт. Это было его первое убийство, и начинать приходилось сразу по-крупному. — Через некоторое время трагедия утрачивает свою остроту — всем надо жить дальше. Лица жертв стираются из памяти. Остается голый прискорбный факт. Мол, тогда-то и тогда-то случилось то-то и то-то… Как, например… как, например…»

Тут ему пришла на ум гибель в Перл-Харборе флагмана американского тихоокеанского флота «Аризона». Как горели наши морячки, как тонули, блокированные в трюме или в машинном отделении… А вспомнить бомбардировку Дрездена — как герры и фрау и их детки факелами вспыхивали на улицах города, вспыхивали просто так, от одного фантастического жара, а другие тысячи задохнулись в бомбоубежищах! И конечно, Хиросима — тут и вовсе слов нет. Однако ничего — проехали, забыли, поем и танцуем. Примеров — воз и маленькая тележка.

В сумме — величавое движение Истории. Увлекательное чтение.

Жертвы — их много, всех не упомнишь. А убийца-маньяк Мэнсон или террорист Мохаммед Атта — кто их не знает! Они часть нашего массового сознания. Негодяи, конечно. Однако — и добрые знакомцы. Горькая правда в том, что спустя годы, десятилетия и тем более столетия шок рассасывается — и не успеешь оглянуться, как какого-нибудь Кортеса, виртуоза массовых убийств, которому прикончить краснокожего было что воды напиться, народная и ученая память уже возвела в герои. Культуртрегер, великий исследователь неведомого континента. Так сказать, душка Прометей с руками по локоть в крови.

Дымка времени любой ужас смягчает. Вульгарная бойня, любой акт террора превращаются в драматическую новость, которую народ потребляет как «infotainment» — информационную развлекаловку. А потом кто-нибудь спроворит телевизионный сериал на эту тему — все будут смотреть и восхищаться игрой актеров.

Но когда ударит он, Уилсон, и ударит по-настоящему… о, тогда не будет банального взволнованного захлеба дикторов! Не будет последышей в виде телесериалов — не будет самого телевидения. Не будет даже новости как таковой. Будет одно Событие. После него — ни дикторов, ни слушателей. Ни-че-го. Тишина и благодать. И снова будут гулять миллионы бизонов по прериям…

От этой мысли Уилсон блаженно улыбнулся.

Да, повторил он про себя, в итоге всем по барабану. Обезображенные детские трупики, плюшевый медведь с отсеченной осколком головой, какие-то шальные клочки бумаги и рваные углы фотографий возле обугленных тел — все выветрит из памяти сквозняк времени. Придут люди со шлангами, сгребут куски человеческого мяса, смоют кровь. И место бойни превратится в мемориал. И набегут толпы равнодушных туристов с фотоаппаратиками.

Взять хотя бы ту же принцессу Диану, которая погибла в парижском туннеле. Он тогда сидел в колорадской тюрьме самого строгого режима (поначалу с ним обращались совершенно немилосердно, как с отпетым государственным преступником). Телевизор был редкой наградой за исключительно хорошее поведение. Он удостоился посмотреть какую-то программу, где показывали, как десятки тысяч англичан стоят в очереди, чтобы расписаться в книге соболезнований. Тогда он крепко задумался: а на хрена они это делают? Какой им прок — поставить свою фамилию в книжке, на которую до скончания века не найдется ни единого читателя? Не иначе как хотят утащить к себе в норку кусочек от этой смерти, урвать хотя бы ничтожный клочок Дианиной славы…

— Выписать вам квитанцию для начальства? — спросил таксист.

Уилсон вздрогнул.

— Нет, спасибо, мне не нужно.

Он сделал глубокий вдох. Не забыть надеть шляпу! И постоянно помнить: не задирать подбородок!