Джон Кейз - Танец духов

Уилсон в зеркале нахмурился. Конечно, задуманное им было чистой воды капризом. Убийство Мэддокса не имело никакого отношения к тому великому свершению, накануне которого Уилсон стоял. Хуже того, по дурной случайности он мог погореть на этом убийстве — и тем зачеркнуть свои грандиозные планы. Да и насилие ему, честно говоря, было противно. Для высокой цели он был готов хладнокровно убить миллионы людей, но зарезать одного конкретного человека… Однако не отомсти он Мэддоксу, в душе осталась бы неудовлетворенность. Поэтому отомстить следовало — для порядка.

Разумеется, Робби Мэддокс ни своей жизнью, ни своей смертью не вернет бессмысленно украденные годы. Однако не убить его было бы досадным упущением.

Уилсон ободряюще улыбнулся самому себе в зеркале и зашагал к выходу из гостиничного номера.

«Средь бела дня».

Эта фраза из криминальных репортажей всегда забавляла Уилсона. Как будто существовало некое особенно яркое освещение, делавшее преступление предельно безобразным, а бегство преступника невозможным. Если бы!.. Банки и дальше преспокойно грабили средь бела дня, и людей убивали средь бела дня. И лиходеи безнаказанно уносили ноги.

Было забавно и волнующе самому совершить преступление именно таким образом — в час дня, при ярком веселом солнце и толпах народа на улицах.

Уилсон позвонил в библиотеку и позвал к телефону сестру Мэддокса. Когда она подошла, он молча повесил трубку.

В тринадцать пятнадцать он припарковал взятый напрокат «форд-эскорт» у нужного дома и направился к двери. В руке у него был планшет с зажимом — ни дать ни взять мастер, приехавший выполнять заказ.

На подъездной дорожке стоял мотоцикл. Стало быть, время выбрано правильно, Мэддокс скорее всего дома.

Уилсон нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась, и перед ним появилась заспанная знакомая физиономия.

Уилсон не торопился, давая Мэддоксу возможность вглядеться в незваного «мастера». Нет, не узнал.

Тогда Уилсон что было силы вмазал ему кулаком в глаз. Мэддокс улетел внутрь. Уилсон зашел в дом.

Мэддокс, зажимая ладонью пострадавший глаз, лежал на полу и вопил.

Уилсон увидел у камина кочергу и машинально схватил ее.

Мэддокс понял, что ему не дадут подняться с пола, и заканючил:

— Погоди, поговорим! Ты кто такой?

Уилсон молча ударил кочергой по его колену. Мэддокс заорал от боли. Уилсон метнул быстрый взгляд назад. Входная дверь осталась открытой. Ладно, дело не затянется. Он поднял кочергу еще раз и перебил Мэддоксу правое предплечье. Адреналин играл, и он еще несколько раз бессмысленно огрел Мэддокса.

Тот извивался на полу и кричал благим матом. Уилсона он уже узнал.

— Прости, дружище! Я не нарочно. Я не знал, что они тебе столько впаяют! Меня самого по тюрьмам загоняли!

Уилсон отбросил кочергу в другой конец большой комнаты и достал из кармана десантный штык-нож.

Мэддокс, извиваясь на спине, заскулил:

— Пожалуйста, пожалуйста…

Уилсон наклонился, примерился и всадил лезвие Мэддоксу в грудь. Тот ойкнул и мгновенно затих. Уилсон для гарантии полоснул его по горлу.

Разогнувшись, он опять с неудовольствием заметил, что дышит неровно. Настоящий воин не должен выказывать чувства. Вдобавок кроссовки были забрызганы кровью. В другой раз, если случится нужда, надо действовать спокойнее и аккуратнее.

Уже у самой двери он оглянулся. Ему пришло в голову, что в этой ситуации уместно снять с убитого врага скальп.

Но он не поддался соблазну. Во-первых, он не дикарь. А во-вторых, что важнее, где его хранить?

Вторую ночь за неделю приходилось работать почти до рассвета. И поэтому, добравшись наконец до постели, она с огромным наслаждением свернулась калачиком и стала засыпать, едва голова коснулась подушки.

Но в этой сладкой дреме что-то ее беспокоило. Из глубин сознания с резким всплеском зачем-то всплыла фраза: «Это была проверка».

Андреа, словно ошпаренная, дернулась всем телом и открыла глаза.

«Кулпепер тоже был проверкой!»

Немного напрягшись, она вспомнила, где и когда прозвучали слова «Это было проверкой». Вместе с англичанином из «МИ-6» они просматривали видеопленку из аэропорта. С ними сидел неприятный тип из ФБР — одутловатая морда, маленькие глазки… звали… как же его звали?

Коваленко.

Высоченный малый с рукой на перевязи сопровождал носильщика, тащившего два дорогих чемодана.

И Коваленко сказал:

— Это было проверкой.

Андреа, несмотря на неприязнь к нему, тут же поняла, что он прав.

А англичанин не врубился, заспорил. Если хочешь взорвать аэропорт, зачем устраивать генеральную репетицию без взрывчатки?

Он не сообразил. Проверяли не то, можно ли оставить чемоданы в самом многолюдном месте. Проверяли человека с чемоданами. Хватит ли у него духа нажать на кнопку?

В полусне мысль о проверке сцепилась в голове Андреа с Кулпепером. И теперь, когда сна не было ни в одном глазу, она осталась с тем же убеждением: в аэропорту испытывали того высокого американца, а он сам испытывал свое оружие в Кулпепере. Но почему Кулпепер? Почему только Кулпепер, да и тот не весь? Американец, решивший остановить мотор мира, экспериментировал. Все решили, что террористы хотели послать в нокдаун мировые финансы и потому ударили по СВИФТу и Международному банку. На самом деле злоумышленник совершал пробу, и по какой-то причине ему глянулся именно Кулпепер…

«Американец, решивший остановить мотор мира»… Хотя это так естественно мелькнуло в потоке ее мыслей, Андреа впервые связала инцидент в Кулпепере с тем, что она услышала на допросе упрямого араба. Тот сказал:

— Американец строит машину. Она должна остановить мотор мира.

Тогда «мотор мира» Андреа отшвырнула как красивые слова. А про машину решила — бомба. Возможно, какая-то особенно мощная.

Однако араб стоял — под пыткой! — на своем:

— Это машина, которая остановит мотор мира.

И Андреа вдруг сообразила, что именно помогло таким разным фактам связаться в ее голове. Утром она слышала по Си-эн-эн слова, которые незаметно стронули с места сложный процесс консолидации материала в ее памяти. Кто-то сказал: «В Кулпепере мир остановился».

Мотор мира остановился. Как и было обещано.

Мысли Андреа стремительно неслись дальше. Араб, который говорил про мотор мира, был связан с Бободжоном Симони, убитым глупыми немцами.

Андреа в возбуждении вскочила с кровати и стала одеваться. Она сама не знала, куда собирается, ее тело опережало мозг. Еще не додумав до конца свои мысли и не закруглив выводы, она уже знала, что за ними должны последовать быстрые и важные действия. Хороший солдат, с шестым чувством, вскакивает с постели за минуту до сигнала тревоги. Андреа вымуштровала свое тело быть готовым и одетым за тридцать секунд до того, как мозг даст команду срочно собираться.