Сантьяго Гамбоа - Самозванцы

— Серьезно?

— Да, — сказал он со значением, — обнаружив убежище Вень Чена, мы стали следить за некоторыми из его сотрудников. У него четырнадцать человек в «Кемпински».

— Ах… — не сдержался я.

Мы подъехали к тому же старому зданию, в котором я встречался с Ословски; однако, увидев сотрудника Чжэна, я чуть не упал от изумления: это оказался Чжоу, карлик! Поборов свою природную робость, я все же решил выразить замечание.

— Должен сказать вам, что у меня есть сомнения, — сказал я Чжэну на ухо, — по поводу целесообразности использования Чжоу в качестве секретного агента.

— Вот как?

— Его внешность несколько бросается в глаза, — пояснил я.

— Благодаря своей комплекции он обладает необычайной подвижностью, которой лишены другие агенты. Тем не менее я принимаю ваше замечание. Учту его в отношении будущих заданий.

Мы сели. Ословски и Сунь Чэна не было. Вместо них присутствовали два других человека, китайцы, очень молчаливые, я видел их впервые. Кто-то принес чашки с чаем и чайник с кипятком. Чжоу скрестил руки на груди и начал говорить.

— Информация, собранная этим утром, а также рапорт, полученный вчера из посольства Франции, позволяют нам утверждать, что немецкий агент Гисберт Клаус — рабочий псевдоним неизвестен — находится в Пекине, осуществляя исследование касательно восстания Боксеров и творчества Ван Мина, многие работы которого в оригинальных изданиях я обнаружил в спальне профессора, так же как и книгу мемуарного характера, написанную автором по имени Пьер Лоти. Все книги сейчас внизу, в сумке.

Чжоу откашлялся, вдохнул побольше воздуха и смачно плюнул в окно, после чего продолжил свою речь:

— Все это позволяет высказать гипотезу, что Клаус прибыл в наш город в поисках рукописи «Далекая прозрачность воздуха», несомненно, по заданию властей. Я дол жен напомнить вам некий исторический факт, а именно: многие из христианских конгрегации, работавших в Северном и Центральном районах Китая, были с 1950 года представлены немецкими священниками, и значительная часть духовенства, убитого во время восстания, была как раз из них. Германия, несомненно, имеет свои интересы здесь, в Китае, и если мы вспомним, что «боксеры» убили их выдающегося военного маршала, мы поймем, что их интерес с исторической точки зрения обоснован.

Мы продолжали внимать ораторским изыскам Чжоу, как вдруг у Чжэна зазвонил телефон. Он ответил по-китайски, но выражением лица дал мне понять — случилось нечто важное.

— Только что сообщили, — прошептал Чжэн, — что Вень Чен распределил двадцать пять своих агентов в промышленной зоне на юго-востоке Пекина. Это означает две вещи: первое — что священник не у них, и второе — что, возможно, его уже нашли. Пойдемте.

Чжэн бегом спустился по лестнице. Перед тем как выйти наружу, он схватил сумку с книгами, найденными в номере Клауса, и подал мне.

— Ах да, и кое-что еще, — сказал он. — Согласно моему информатору с ними агент, который прибыл из Соединенных Штатов. Перуанец китайского происхождения, Шоушэнь. Кажется, он писатель.

— Писатель? — переспросил я.

— Омайра Тинахо упоминала о каком-то перуанском прозаике. Как его звали? Кажется, Нельсон, да. Писателей с таким именем не существует. Не он ли это?

Сев в джип, я достал сотовый и набрал номер «Кемпински». Задыхаясь, попросил номер 907.

— Это ты? — вместо приветствия спросила Омайра.

— Да, — ответил я ей. — В том случае, если «ты», произнесенное тобой, относится к колумбийскому журналисту, с которым ты познакомилась этой ночью.

— Ха, а к кому еще может относиться это «ты», можно узнать? — сказала Омайра.

— Ну, оно могло бы откоситься к перуанскому писателю и танцору или к бразильскому проктологу, — ответил я.

— Малыш, не говори чепухи, — прервала меня Омайра. — Слава Богу, ты позвонил, я уже десять минут сижу с телефоном на коленях, ожидая твоего звонка. Ты далеко?

— На юго-востоке города, собираюсь взять интервью. Днем у меня другие дела. А ты?

— Ну, я свободна до трех, а потом начинаются дневные заседания. Кстати, я сказала Рубенсу, что ты сегодня ночью почувствовал себя плохо, и я отвезла тебя в клинику. Не знаю, поверил ли он. По правде говоря, я уверена, что нет, но какая разница? А ночью?

— Э-э… Ночью? Ну, пока я полагаю, что буду свободен, — ответил я. — Позже, когда ясно станет, как продвигается сегодняшняя работа, я сообщу тебе в отель.

— Не продавай себя так дорого, Серафин, скажи мне, да или нет.

— Если бы это зависело от меня, я сейчас же пришел бы к тебе, но все сложно. Проблема журналистов в том, что мы зависим от распорядка дня других людей, понимаешь?

— Хорошо, но ты позвони мне, а? — попросила она. — Я думала о тебе все утро. Не понимала, о чем говорили на первом заседании. Я все еще схожу с ума, но мне это нравится.

— Я тоже схожу с ума по тебе.

— Значит, увидимся ночью?

— Да, конечно, да.

Я повесил трубку, размышляя о том, как бы это можно было устроить. Если в «Кемпински» полно агентов, то идти туда значило ставить все под угрозу. Я не мог рассказать Омайре правду, потому что не хотел втягивать ее в это дело. И наконец, оставалась еще проблема с этим непонятным перуанским писателем. Если тот, о котором упоминала Омайра, и тот, о котором говорил Чжэн, — одно и то же лицо, я должен был вопреки своему желанию учитывать вероятность, что Омайра тоже шпионка и, следовательно, отношения со мной — часть заранее продуманного плана.

Размышляя об этом, я открыл сумку с книгами немецкого агента и стал просматривать заглавия. «Пекинский дневник» Пьера Лоти, несколько томов на китайском, книга Хосе Марии Аргедаса на испанском (честно говоря, это меня удивило) и еще вроде бы повесть, тоже на испанском, под названием «Блюз Куско»… Нельсона Чоучэня Оталоры!!!

Мое изумление было столь велико и так ясно отразилось на моем лице, что Чжэн резко затормозил, свернул с дороги и припарковал джип на тротуаре.

— Что случилось?

— Взгляните, Чжэн, — ответил я, показывая ему обложку книги. — Это тот самый перуанский агент китайского происхождения. Чоучэнь Оталора. Очень похоже на ту фамилию, которую вам назвали, не правда ли? Значит, Клаус мог разыскивать этого агента и даже, возможно, знал его.

— Звучит логично, — любезно сказал Чжэн.

После того как я открыл книгу, места сомнениям не осталось: на титульной странице было посвящение «Филологу Гисберту Клаусу, коллеге и другу, обнаружившему перуанские инкунабулы в пекинских книжных магазинах. С сердечным приветом от Нельсона Чоучэня Оталоры». Судя по дате, надпись была сделана три дня назад.

— Да, они знакомы, — заключил я. — Они встречались в Пекине.

Чжэн в задумчивости теребил гладко выбритый подбородок.