Джеффри Дивер - Исчезнувший

— Злоумышленник был в сером?

— Нет, — ответил Селлитто.

— И жертва тоже нет, — сказала Сакс.

Новая загадка.

— А! — прильнув к окуляру, воскликнул Купер. — Это, наверное, волос.

На экране появился длинный предмет коричневого цвета.

— Это человеческий волос, — заявил Райм, заметив на нем сотни чешуек. Волосы животных имеют максимум несколько десятков. — Но он фальшивый.

— Фальшивый? — переспросил Селлитто.

— В принципе волос настоящий, но он из парика, — пояснил Райм. — Это совершенно очевидно. Взгляните на его кончик. Это не луковица, а клей. Скорее всего волосы не преступника, но стоит это записать.

— Записать, что он не шатен? — спросил Том.

— Нас интересуют только факты, — отрезал Райм. — Запиши, что невидимка, вероятно, носил каштановый парик.

— Хорошо, мой господин.

Продолжая изучение частей ленты, Купер вскоре обнаружил на двух из них небольшое количество грязи и какой-то растительный материал.

— Давай сначала растительный материал, Мел.

Купер быстро подготовил образцы.

При анализе материалов с места преступления, совершенного в Нью-Йорке, Линкольн Райм всегда придавал большое значение всему, что связано с геологией, а также с растительным и животным миром. Дело в том, что на североамериканском материке расположена лишь одна восьмая территории города, тогда как большая ее часть находится на островах. Отсюда вытекает, что те или иные минералы и образцы флоры и фауны зачастую характерны только для определенных частей Нью-Йорка или даже отдельных районов, а это дает возможность сделать территориальную привязку.

Мгновением позже на экране появилась красноватая веточка с кусочком листа.

— Это хорошо! — обрадовался Райм.

— И что же тут хорошего? — осведомился Том.

— Хорошо то, что это редкое растение — красный земляной каштан гикори. В городе их трудно найти. Мне известно два места, где они растут, — это Центральный парк и парк Риверсайд. К тому же… о, посмотрите-ка вот на это! Видите эту сине-зеленую массу?

— Где? — спросила Сакс.

— Разве не видишь? Вон там, справа! — Райм пришел в отчаяние от того, что не может вскочить с кресла и постучать по экрану. — В нижнем правом углу. Если веточка напоминает Италию, то это похоже на Сицилию.

— Вижу.

— Что ты думаешь, Мел? Ведь это лишайник? И мне кажется, что это пармелия консперса.

— Возможно, — осторожно сказал эксперт. — Вообще-то лишайников много.

— Но только не сине-зеленых и серых, — сухо заметил Райм. — Точнее, их совсем мало. А именно этот в изобилии встречается в Центральном парке… Теперь у нас сразу две привязки к парку. Что ж, хорошо. Давайте взглянем на грязь.

Купер установил новый образец. То, что удалось увидеть через микроскоп — куски грязи, похожие на астероиды, — было не особенно познавательным, и Райм распорядился:

— Пропустите образец через ГХ.

ГХ/МС — газовый хроматограф/масс-спектрометр — это соединение в одно целое двух приборов для химического анализа. Первый из них разделяет неизвестное вещество на составные части, второй определяет, что они собой представляют. Например, кажущийся однородным белый порошок можно разделить на дюжину различных химикалий: пищевую соду, мышьяк, детскую присыпку и кокаин. Принцип действия хроматографа вполне сопоставим со скачками: вещества начинают двигаться через прибор одновременно, но, поскольку их скорость различна, постепенно разделяются. На «финише» масс-спектрометр сравнивает каждое из них с обширной базой данных известных веществ и таким образом идентифицирует.

Проведенный Купером анализ показал, что грязь, добытая Сакс, пропитана каким-то маслом. Идентифицировать его, однако, не удалось: прибор только показал, что оно минерального происхождения — не растительного и не животного.

— Отправьте это в ФБР! — распорядился Райм. — Посмотрим, справятся ли с ним тамошние спецы. — И покосился на пластмассовый пакет. — Это и есть та черная тряпка, которую ты нашла?

Может, это ключ к разгадке, а может, вообще ничего не означает…

Сакс кивнула.

— Она валялась в углу того помещения, где задушили жертву.

— Это ее вещь? — поинтересовался Купер.

— Не исключено, — ответил Райм, — но давайте сначала предположим, что тряпка принадлежит убийце.

Осторожно подняв кусок ткани, Купер тщательно обследовал его.

— Шелк. Подшито вручную.

Хотя ткань можно было сложить в крошечный комок, в развернутом виде ее площадь была довольно большой — семьдесят два на сорок восемь дюймов.

— Из расчета времени следует, что убийца дожидался жертву в вестибюле, — сказал Райм. — Уверен, он спрятался в углу и накрылся этой тканью. Таким образом, убийца стал невидимкой. Вероятно, он забрал бы ткань с собой, если бы офицеры не спугнули его.

Что почувствовала бедная девочка, когда убийца как по волшебству материализовался из воздуха и накинул веревку ей на шею!

Обнаружив, что к черной ткани пристало несколько частиц, Купер положил их под микроскоп. Вскоре на дисплее появилось их изображение. При увеличении они походили на телесного цвета кусочки салата. Купер потрогал их крошечным зондом — материал слегка пружинил.

— Что за чертовщина? — пробормотал Селлитто.

— Какой-то сорт резины, — ответил Райм. — Кусок воздушного шара… нет, для этого она слишком толстая. И посмотри на изображение, Мел. Что-то тут смазано. И опять же телесный цвет. Пропусти это через ГХ.

Пока они дожидались результатов, в дверь позвонили. Выйдя из комнаты, чтобы открыть, Том вскоре вернулся с каким-то конвертом.

— Скрытые улики! — провозгласил он.

— А, это хорошо, — сказал Райм. — Наконец-то у нас есть отпечатки пальцев. Пропусти их через САИОП, Мел.

Находящиеся в Западной Виргинии мощные серверы фэбээровской системы автоматической идентификации отпечатков пальцев проведут поиск по федеральным и штатским базам данных, выдав результаты за считанные часы или даже минуты, если служба скрытых улик нашла хорошие, четкие отпечатки.

— Как они выглядят? — спросил Райм.

— В целом неплохо. — Сакс показала ему снимки. Многие представляли собой лишь фрагменты, однако имелся и добротный отпечаток всей левой ладони. Первое, что отметила Сакс, у убийцы на этой руке деформированы два пальца, мизинец и безымянный. Казалось, они срослись и заканчивались совершенно гладким участком кожи, без каких-либо отпечатков. Райм неплохо разбирался в патологии, но все же не мог сказать, врожденное ли это отклонение или результат травмы.

«Что за ирония судьбы, — думал Райм, глядя на изображение, — у преступника левый мизинец поврежден, а у меня ниже шеи это единственная часть тела, способная двигаться».