Виктор Каннинг - Семейная тайна

Итак, Рональд Шубридж в жизни преуспел. Ну что ж, ради любви к ближнему, будем думать, что какие-то положительные качества в нем были и раньше. Просто, служа в Рид-Корте, он плясал под дудку хозяина. Так или иначе, никого из них уже нет в живых – ни Гарриет, ни Шолто, ни супругов Шубриджей. Они уже не могут портить ей жизнь. Но есть еще Эдвард Шубридж, его сын, и, вероятно, жена. И естественно, мисс Рейнберд проявляет интерес к их судьбе – по-человечески это можно понять. Строго говоря, после ее смерти Эдвард Шубридж как ближайший кровный родственник должен был бы унаследовать ее состояние. Пока что она завещала крупные суммы сразу в несколько благотворительных фондов, но на ее основном капитале это практически не отразилось. Она долго ломала голову над тем, как лучше распорядиться своим богатством, но решила оставить все – в том числе и Рид-Корт – Национальному тресту по охране культурных и исторических памятников. Усадьба была старинная, очень красивая, а сколько ценной мебели, картин – настоящий музей. Приятно было сознавать, что дом сохранится точно в таком виде, как и при ней. Гораздо менее приятна была мысль о том, что и дом и сад наводнят толпы бесцеремонных посетителей. Невоспитанные дети, вульгарные родители, пикники в саду…, чужие люди в доме, наверняка идиотские шуточки… Впрочем, все это, по счастью, будет уже без нее. Вообще-то…, почему не помечтать?., если бы вдруг оказалось, что Эдвард Шубридж и его семья и впрямь приличные люди (некоторые основания для этого имеются: все-таки в его жилах течет кровь Гарриет, а что до ирландской половины, то там по части происхождения тоже как будто все в порядке, тогда было бы заманчиво сохранить Рид-Корт как родовое гнездо. Музеи музеями, однако преемственность поколений, семейная традиция…, это неизмеримо важнее! И, может быть, не откладывая в долгий ящик, поручить поверенному нанять какого-нибудь человека, который сумеет разыскать Эдварда Шубриджа и, не привлекая его внимания, собрать о нем достоверные сведения, и тогда она решит, как поступить, не рискуя навлечь на себя неприятности. И чего ей вздумалось связаться с мадам Бланш? Она, право, была не в себе. Ну ладно, с этим кончено. И насчет поручения поверенному надо еще хорошенько подумать. Пока что хватает других дел. Подрядчик попался какой-то бестолковый, не понимает, чего она хочет. Где бы найти приличного дизайнера, которому не придется сто раз объяснять одно и то же?…

На неделе Бланш так и не смогла выбраться в Блэгдон. Дни оказались плотно заняты – деловые свидания, сеансы, которые нельзя было отменить. Поехала она только в субботу. Джорджу она ничего не сказала. Обычно, если ей надо было его повидать, она просто заезжала к нему домой или заглядывала в его любимое заведение – «Красный лев». Но сейчас, окончательно развязавшись с Шубриджем, Джордж с головой ушел в организацию собственного дела. «Солнечные сады Ламли. Предприятие с ограниченной ответственностью». Ох, боюсь, с очень уж ограниченной, подумала Бланш, сидя за рулем автомобиля, который двигался в западном направлении, в сторону Блэгдона – шестьдесят с небольшим миль от ее дома. Загоревшись какой-нибудь новой идеей, Джордж взмывал вверх, как сигнальная ракета, но быстро затухал и остывшей головешкой шлепался на землю. При этом нередко и руки обжигал: больше терял, чем приобретал. Бедняга Джордж. Она искренне желала, чтобы из этой затеи что-то вышло. Хорошо бы. По крайней мере, в нынешнем прожекте больше смысла, чем во всех предыдущих. Раньше он хватался за что попало, надеясь одним махом разбогатеть – конечно, ничего путного из этого получиться не могло. На этот раз он вроде намерен впрячься в работу всерьез. Правда, лучше бы для начала навел порядок в собственном саду, а то клиенты испугаются: сплошной бурьян, трава по пояс да еще эти так называемые ценные птицы. Остатки последнего грандиозного замысла: разведение декоративных птиц в клетках и вольерах. Бланш улыбнулась, вспомнив с каким жаром Джордж говорил:

«В каждом нормальном доме должна быть клетка с птичкой. Какой мальчишка, какая девчонка не пристают к матери, чтоб та им купила канарейку или попугайчика? А говорящие птицы – попугаи, майны, африканские вьюрки! Дай срок, оборудую клетки электрообогревом, а там только держись – буду и сам разводить, и закупать за границей, и продавать оптом и в розницу!… Это же золотая жила». Но время идет, а Джордж как сидел, так и сидит в своем домишке, на своем жалком содержании. С годами Джордж будет стареть, дряхлеть, становиться все обтрепаннее, но до последнего дня сохранит свой неискренний оптимизм. Его и в семьдесят будут осенять блестящие идеи.

Утро было чудесное. Ласковое солнышко, безветрие, небо голубое-голубое, как яички лесной пичужки-завирушки. Кое-где на живых изгородях вдоль дороги можно было разглядеть чуть заметный промельк зелени, а в деревенских садах, видных с дороги, там и сям вспенивались бело-розовые шапки цветущих деревьев – вишни и миндаля. Бланш любила путешествовать. Что ни говори, ее предки были кочевники. Как все это далеко – детские годи, кочевая жизнь, но всякий раз, проезжая через сельскую местность мимо провинциальных городков и деревень, она чувствовала, как сердце начинает щемить. Видно, есть что-то такое в крови, чего никакими силами не вытравишь. Взять хотя бы мамашу: устроена, живет в тепле и уюте, да уже и возраст преклонный, а предложи ей вернуться к прежней жизни – не то, что пойдет, бегом побежит. Как ясно это помнится… Корка льда на ведре с водой – чтобы зачерпнуть воды, разбиваешь лед. Полные зависти глаза местных ребятишек, которые смотрят на тебя, будто ты явилась с другой планеты. Лошади, собаки, начищенная медь, расписные повозки, запах дыма от костра… Теперь совсем другое дело – современные автофургоны, трейлеры; вместо лошадей – сверкающие машины, но суть жизни осталась прежняя. А как она девочкой собирала дикие нарциссы и первоцветы, ходила по домам продавать букетики… А мамаша – в ярко-красном платке, плотно повязанном вокруг головы на цыганский манер, с золотыми кольцами в ушах – вот она смотрит в магический кристалл, вот читает по руке чью-то судьбу… Да, конечно, оттуда все и пошло. Она унаследовала свой дар по женской линии. Ну что ж, она не посрамила своих предшественниц. И кой-чего добилась – благодаря собственным стараниям. Много читала, набиралась знаний. И из сопливой девчонки превратилась в мадам Бланш Тайлер, которая – дайте только срок! – воздвигнет храм Астродель, и сотни людей обретут там душевный покой, укрепятся в радости и утешатся в горе.

Она сидела за рулем своей малолитражки – машину вела умело, но осмотрительно – крупная, пышнотелая, в меховой шапочке, в замшевой дорожной куртке и замшевых перчатках, в красном костюме поверх зеленой блузки с ниткой жемчуга, обмотанной в несколько рядов вокруг шеи. На заднем сиденье лежал полиэтиленовый пакет на молнии, и в нем кое-что перекусить: холодная курица – ножка и кусочек грудки, листья салата, булочка и бутылка розового вина. Когда она ехала куда-нибудь одна, она любила выбрать живописное место, поставить машину и с удовольствием поесть, наслаждаясь красотой природы. Джордж, тот непременно помчался бы в ближайшую пивную. А она нет. Подобно тому, как «внутренний глаз» ищет отдохновения и обновления в просторах вечности, глаз, как физический орган зрения, обретает чистоту и свежесть восприятия, скользя по далям и холмам.