Виктор Каннинг - Семейная тайна

Зазвонил телефон. Сэнгвилл снял трубку выслушал и коротко ответил.

– Она едет, – сказал он, положив трубку.

– Она? – Буш не сумел скрыть удивления. Грандисон сунул книгу в карман и встал.

– Естественно. Арчер и Пейкфилд оба весили немного. С ними она могла и сама справиться – выгрузить из машины, подтащить к вертолету. Но архиепископ для нее тяжеловат. Тут требуется мужская сила.

– Она в машине. Сама ведет. Грандисон кивнул.

– Все правильно. О тех двух похищениях теперь знает каждый встречный и поперечный: в первый раз женщина, закутанная в шарф до самых глаз, во второй раз мужчина в шутовской маске… Лишний риск им не к чему. Можно нарваться на какого-нибудь чересчур памятливого таксиста, любителя погеройствовать. Эта машина наверняка краденная. Взяли с какой-нибудь стоянки по соседству, например, у больницы. Она ведь сама в прошлом врач. – И он махнул рукой в сторону двери, давая понять, что Бушу пора идти встречать гостью.

Буш вышел наружу, кляня себя за несообразительность. Умозаключения Грандисона, которыми тот не счел нужным с ним поделиться, опять оказались верными. Не бог весть как это важно, но все же он, Буш, должен был сам догадаться. (Четыре часа спустя подтвердилось, что машину угнали от военного госпиталя – в нескольких милях от центра ВВС и в пяти минутах ходьбы от станции.) Он спустился по ступеням в тот момент, когда машина уже подъезжала к крыльцу. Она остановилась, фары погасли. Буш ждал – в лицо ему дул не по сезону теплый ветер. Особенно сильные порывы налетали со стороны футбольного поля, где наготове стоял вертолет.

Женщина была одета так же, как и в прошлый раз: вокруг лица, до самых глаз, обмотан черный шелковый шарф, плащ туго стянут поясом, темный берет низко надвинут на лоб, волос не видно. В первую секунду ее можно было принять за мужчину.

Она прошла от машины к крыльцу, чуть помедлила, взглянула на него – и едва заметно кивнула. Затем поднялась по ступенькам и толкнула дверь рукой в перчатке. Буш вошел следом.

Он наблюдал за ее движениями – и его не покидало чувство, что он видит какой-то повторяющийся, навязчивый сон. Но ожидаемого удовлетворения он не испытывал: Буш так надеялся, что приедет не она, а он. Предвкушал, как будет стоять и смотреть на него, зная, что этот человек уже обречен, уже отмечен роковой печатью неудачи. Женщина им ни к чему. Мужчина – вот настоящая добыча. Буш чувствовал себя обманутым. Раз уж боги взялись им помогать, то мог не бы продумать эту сцену более тщательно – сыграть на иронии судьбы.

Женщина вытряхнула из мешочка часть алмазов и начала рассматривать их в лупу. Затем разделила камни на три кучки и каждую взвесила. Никто не проронил ни звука. Она осмотрела их и взвесила еще одну порцию камней, потом осторожно сложила их обратно в мешочек, спрятала его в карман плаща, кивнула Грандисону и направилась к двери.

Буш двинулся за ней следом. В тот, первый раз он шел впереди. Теперь впереди была она. Она прошла еще немного и свернула направо, в узкую аллею, ведущую к полю, где стоял вертолет. В кабине сидел тот же пилот, который вылетал на задание и в прошлый, и в позапрошлый раз.

Через несколько секунд винт начал вращаться, мощная струя воздуха прижала к земле траву и докатилась до Буша. Он смотрел, как машина поднимается в ветреное ночное небо с клочьями туч. Навигационные огни погасли, и вертолет растворился во тьме. Шум мотора какое-то время был еще слышен. Должно быть, сейчас она пишет пилоту на бумажке, куда лететь, и молча торжествует. Ничего, пусть порадуется, подумал он. Пусть наслаждается. Они с мужем чуть не отправили его в преисподнюю, чуть было не запятнали его имя на веки вечные. Но боги распорядились иначе. Они выкатили на сцену мисс Рейнберд, Бланш Тайлер и Джорджа Ламли – и весь ход спектакля изменился в его пользу, в пользу отдела.

Он вернулся в вестибюль и налил себе виски. Остальные уже успели это сделать. Грандисон снова раскрыл свою книгу. Буш понимал, что для Грандисона эта ночь – будничная служебная рутина. Вот завтра он развернется.

Через час с небольшим вертолет вернулся и приземлился на футбольное поле. Они втроем вышли ему на встречу. На месте уже поджидала карета скорой помощи с шофером и врачом. Архиепископ был все еще под сильным воздействием седативного препарата. Его перенесли из вертолета в скорую помощь, доктор тут же осмотрел его, кивнул, и через несколько минут машина уже мчалась в Лондон. Вместе с пациентом и врачом поехал Сэнгвилл.

Буш с Грандисоном повели пилота в вестибюль и налили ему виски. Он рассказал, что летел на юго-восток, по направлению к Борнмуту – местность эту он хорошо знал. Приземлились на территории Нью-Фореста, на поляне, окруженной деревьями, неподалеку от проселочной дороги. Машины он не заметил, но мужчина ждал их и сигналил фонариком. Архиепископ лежал на траве, завернутый в одеяла. Мужчина помог пилоту погрузить его в вертолет, женщина в это время держала летчика под дулом пистолета. На мужчине был плащ, низко надвинутая кепка и перчатки, лицо почти до глаз обмотано шарфом. Пилот не сомневался: это был тот же человек, что и в первый раз – и рост и телосложение совпадали. Как только архиепископ оказался на борту, мужчина и женщина скрылись в лесу.

Попыток обнаружить их с воздуха пилот не предпринимал.

Когда пилот ушел, Буш разложил на столе карту южной части Англии. От места посадки в Нью-Форесте до Блэгдона езда два – два с половиной часа. Или больше – если преступники намеренно выберут окружной путь. А это весьма вероятно, поскольку они могли предположить, что едва архиепископ будет благополучно возвращен, дорожная полиция в районе Нью-Фореста получит приказ проверять все проходящие машины. С учетом всего этого человек, посланный наблюдать за домом Шубриджей, должен сообщить об их прибытии часа через три-четыре.

Звонок раздался на рассвете, без четверти пять. Агент звонил из автомата в Блэгдоне, доложил, что двадцать минут пятого Шубриджи подъехали к дому в небольшом фургоне.

Буш, у которого рассеялись последние сомнения, обернулся к Грандисону.

– Они на месте. Полчаса как вернулись. Грандисон кивнул.

– Тронемся в восемь. Надо хоть пару часов поспать и позавтракать. Одиннадцать утра – вполне пристойное время для воскресного визита.

– Мы вдвоем? Вы и я?

– Да. Теперь это наше частное дело. Никакого шума, никакой полиции, просто небольшое сведение счетов: насилие в ответ на насилие. Другого пути у нас нет, пока люди не поймут, что компромиссами со злом ничего не добьешься. Что иногда надо пожертвовать чьей-то жизнью, чтобы гарантировать безопасность других. Если бы обстоятельства потребовали, Шубридж без колебания убил бы архиепископа. А убить может тот, кто сам готов на смерть в случае провала.