Луи Байяр - Черная башня

— Послушайте, — начинаю я. — Мы можем заплатить. Честно говоря, у нас денег куры не клюют.

— Мне хорошо платят.

— Тогда отпустите моего друга, — продолжаю я. — Он ни в чем не виноват.

— В том-то и дело, доктор. Еще как виноват!

Гербо извлекает из-под куртки пистолет.

— Это тоже такая игра? — спрашивает Шарль.

Я заталкиваю его себе за спину.

— Мне все равно, кто из вас будет первым, — усмехается Гербо. — Ночью все кошки серы.

Очень медленно и тщательно он прицеливается мне в сердце. Взводит курок. Прищуривается…

Вдруг происходит непредвиденное — у него подкашивается колено.

Потом другое.

Он с ревом валится на бок.

В глубокой тени у него за спиной происходит какое-то движение. Во мраке смутно вырисовывается фигура человека, он стоит пригнувшись, и в руке у него блестит лезвие ножа. Человек выпрямляется и заполняет собой пространство, прежде занятое Гербо.

— Кто вы? — спрашиваю я.

Человек невозмутимо убирает нож и приближается к извивающемуся телу.

— Я требую, говорите! Кто вы?

— Ах, так? — следует сухой ответ. — А «спасибо»?

Женский голос. Одного этого достаточно, чтобы заставить меня умолкнуть. Шарля же происходящее, по-видимому, только вдохновляет. Не отрывая взгляда от корчащегося Гербо, он осведомляется:

— Что вы с ним сделали?

— По сухожилию полоснула, всего-то. — Женщина пожимает плечами. — Я однажды видела, как такое проделали со скаковой лошадью.

— Сука!

Гербо предпринимает попытку подняться.

Она пинком возвращает его в исходное положение.

— Цыц! Или скажу твоим дружкам, что тебя уложила девка.

— Он только потому злится, что проиграл, — объясняет Шарль. — Теперь ему еще завтраком нас угощать.

Смеясь и качая головой, женщина неожиданно срывает с себя плащ и протягивает его мне. Только сейчас я замечаю, что по пояс гол и мой торс покрыт порезами, ссадинами, синяками и укусами. Замечаю я и кое-что еще: подкладка плаща ярко-алого цвета. Как гребешок у петуха.

— Вы, — зачарованно произношу я. — Вы следили за нами. Много дней.

— А если и следила, так что? Вы же не думаете, что он позволит вам шастать по Парижу без присмотра?

Уточнять, кто такой «он», нет нужды. Видок, как Бог, является последней инстанцией.

— Он же не дурак, — продолжает женщина. — Кто угодно, только не дурак. Но вы, доктор, кажется, меня не узнаете.

Я лишь остолбенело качаю головой.

— Я Жанна Виктория. Девушка Арно Пулена.

Кусочки головоломки начинают складываться в картину. Вор, который ограбил Леблана. Жуткое логово в Маре. Заваленное тряпьем, краденой обувью и ломаной мебелью, где на перевернутой сковороде…

— Ребенок, — выпаливаю я.

Здесь слишком темно, чтобы разглядеть ее глаза, но то, как она мгновенно отстраняется… это я вижу.

— Дочка сейчас с братом. В Исси. Ей там хорошо.

Достав серебряный свисток на цепочке, она прикладывает его к губам. Ответ не заставляет себя ждать: до нас доносится грохот сапог, приближающийся с каждой секундой.

— Жандармы будут здесь через минуту, — говорит она. — Отправляйтесь вместе с ними в караулку, доктор, вам там подберут новую одежду! Что до меня, пойду вздремну. Умаялась я с вами, мальчики, на сегодня хватит.

Она уже почти на середине переулка, когда я окликаю ее.

— Подождите! Мадемуазель! А что сказать…

Она стремительно возвращается.

— Передайте шефу, что Жанна Виктория сдержала свое обещание. Теперь его очередь.

— Она так сказала? — переспрашивает Видок.

Я киваю.

— Ишь, лиса, — мурлычет он. — Но подождите-ка, Гербо в самом деле назвал вас доктором?

— Он знал, кто я, это точно. И кто такой Шарль — тоже.

— Гм.

На его лбу прорисовываются глубокие морщины, и в течение долгого времени он молчит. Внезапно он весело произносит:

— А не потрясти ли нам дерево под названием Гербо? Глядишь, и получим какие-нибудь плоды. Знаете, не многим штатским удается поприсутствовать на допросе. Мне следует взять с вас плату за вход, Эктор.

Так я узнаю, каково это — быть подозреваемым. Через подвал «Шестого номера» Видок проводит меня в «преддверие». Там на столе разбросаны пыточные инструменты — ножные кандалы, кожаные плетки, наручники, а по стенам развешаны картины соответствующего содержания: на одной изображена виселица с повешенным, на другой — работающая гильотина. К тому времени, как мы добираемся до допросной, я готов сознаться в любом грехе, который когда-либо совершал, а также в некоторых, совершать которые и не думал.

Гербо, напротив, выглядит так, будто смирился с близкой смертью. Когда мы входим, он сидит, опустив голову, и не отвечает ни на какие вопросы. Вдруг он вскидывает лицо и оскаливается.

— Мне все равно болтаться на виселице. Зачем я буду вам отвечать?

Видок легко кладет руки на бычьи плечи Гербо.

— У тебя ведь есть дружок?

Лицо Гербо едва заметно каменеет.

— Ты, кажется, познакомился с ним в Ла Форс. Как, бишь, имя мальчика? Ах, Ветту! Душка. По слухам, он только потому уцелел, что за него заступился такой большой сильный петух, как ты. И если сейчас — чем черт не шутит! — он вдруг опять туда угодит, без тебя, своего защитника, ох, Гербо, меня просто холодный пот прошибает при мысли, как несладко ему придется.

Видок пробегает пальцами по плечам и шее заключенного. Его голос звучит легко, как утренний ветерок.

— У Ветту такая нежная кожа. Такая мягкая белая шея.

Кандалы на ногах Гербо гремят, как ящик с монетами. Он делает попытку встать, но Видок вдавливает его обратно в стул.

— Хотя, конечно, он всегда может найти себе другого петуха…

В ответ Гербо оседает, словно его ударили дубиной.

— Что вы хотите знать?

Видок усаживается в кресло.

— Расскажи мне о Месье.

Это началось, сообщает Гербо, через два дня после побега из Ла Форс. Он скрывался в квартире Ветту на улице Жакель. Вдруг портье принес записку на его имя.

— Портье? Ты его знаешь?

Не знает.

— И ты ничего не заподозрил?

Ясное дело, заподозрил. Но показать записку Ветту все равно не мешало.

— И что говорилось в записке?

Говорилось, дескать, приходи в три тридцать в исповедальню Сен-Сюльпис, в ту кабинку, что ближе всех к купели. За то, что придешь, получишь два луидора — и гораздо больше после дела. Подписано: Месье.

— Ты, конечно, не сохранил записку.

Сжег.

— И ты пришел, как было сказано?

Ясное дело, пришел. Думаете, беглым каторжникам часто предлагают работу?

— И там тебя поджидали деньги?

Поджидали. Причем настоящие — думаете, стреляный воробей Гербо не попробовал золотые на зуб?