Бренда Новак - Убежище

— Это замечательно, — улыбнулась она Паркеру. — Тогда мы, наверное, скоро опять увидимся. На неделе.

— Наверное, — сказал Паркер. Это был лучший ответ, на который он оказался способен. Разум продолжал уверять его, что все хорошо и она ничего не знает. Но списать со счетов было не так легко.

Хоуп смотрела Паркеру Рейнольдсу вслед, немного уязвленная в лучших чувствах. Десять лет назад он очень много значил для нее и как друг, и как наставник. Но похоже, сейчас это не имело для него никакой ценности.

— Кто это был? — спросила Фейт, проследив за взглядом Хоуп.

Хоуп заставила себя отвернуться и стала собирать красные пластмассовые корзиночки с ореховыми бургерами, которые они заказали. Будучи беременной, она иногда задерживалась в клинике после осмотра в надежде увидеть Паркера, который всегда вознаграждал ее улыбкой или добрым словом. А однажды в конце дня, когда все уже закрывали кабинеты и расходились по домам, он позвал ее к себе в офис и подарил новое, с иголочки, пальто, решив, что ее собственное выглядит сильно изношенным.

— Он администратор в родильном центре, — ответила Хоуп и понесла еду к пустующему столику.

— Значит, он работал там, когда ты рожала ребенка? — Да.

— Но каким образом?

— Что ты имеешь в виду? — Хоуп переступила через прикрепленную к столику скамью и села, стараясь примириться с разочарованием. Фейт села с другой стороны — боком, из-за своего выпирающего живота.

— Он выглядит слишком молодо, чтобы работать здесь десять лет назад, — сказала она, придвигая к себе бургер. — Он же должен был закончить университет или что там еще.

— Он не такой уж юный. — Хоуп взяла со стола кетчуп и полила бургер. — Ему должно быть не меньше тридцати пяти.

Фейт заговорила с набитым ртом:

— Откуда ты знаешь?

— Когда я впервые с ним встретилась, он уже закончил колледж и был женат.

— О. — Фейт наморщила нос и проглотила еду. — Так он женат? Я не заметила у него кольца.

Хоуп засмеялась, несмотря на пустоту, образовавшуюся внутри после нерадостного приема Паркера.

— Ты еще даже не родила. Только не говори, что уже приглядываешься к мужчинам.

— Быть на стреме никогда не повредит. Разве ты не считаешь его красивым?

Конечно, Паркер был красивым. Этого только слепая не заметила бы. Очень по-мужски привлекателен, того типа любителей активного отдыха, что ходят во фланелевых рубашках и джинсах. Высокий и спортивный, с ладной фигурой. А его глаза были привлекательны особенно. Темные, почти того же цвета, что и волосы, — как крепкий кофе, — а длинным густым ресницам позавидовала бы любая женщина. Но Хоуп никогда не смотрела на него как на красавца. В том смысле, о котором говорила Фейт. Он ведь женат на дочери конгрессмена, ни больше ни меньше!

Но до сих пор она думала, что он считает ее другом. А сейчас вообще сомневалась, значила ли что-либо для него. Он даже не помнил ее имени.

— Наверное, да, — неохотно признала она и принялась за еду.

Паркер вошел в кабинет Лидии, громко хлопнув дверью. И запоздало понял, что переборщил с количеством приложенной силы. По клинике разнесся грохот, он прозвучал особенно громко на фоне тихой музыки, играющей по внутренней связи.

Лидия Кейн опустила ручку и подняла на него серые проницательные глаза.

— Что на тебя нашло?

Паркер сунул руки в карманы и стал вышагивать по комнате. Он сам не знал, что сказать. У них с Лидией был общий секрет, но обычно они притворялись друг перед другом, что этот секрет им неизвестен.

— Хоуп вернулась, — просто сказал он и в тот же момент понял, что, несмотря на прошедшие годы, нет нужды называть какие-то фамилии.

Глаза Лидии сузились, лицо сильно побледнело. Но она не потеряла самообладания. Лидия никогда его не теряла. В свои семьдесят три она была энергичнее большинства женщин своего возраста и даже основной массы мужчин. Острый ум и практичные деловые решения чаще всего это отражали. Но однажды она совершила ошибку. И Паркер боялся того, что может с ними произойти, если об этой ошибке станет известно.

— Как ты узнал? — спросила Лидия.

— Я видел ее. В городе.

Лидия не успела ответить, поскольку в двери постучали. В проеме показалась голова Триш Линден, секретарши из приемной.

— У вас все в порядке? — спросила она, словно грохот захлопнувшейся двери заставил ее немедленно кинуться сюда из холла.

Лидия быстро кивнула:

— Все в порядке, Триш. — Она говорила спокойным тоном, но Паркер заметил, как она сжимает руки до побеления пальцев.

Так любопытствовать было не в стиле Триш. Она еще на мгновение заколебалась, но потом отступила в коридор и закрыла за собой дверь.

— Что она здесь делает? — спросила Лидия.

— Привезла в центр свою беременную сестру. Седые волосы Лидии были собраны сзади в конский хвост, и сейчас он показался ей слишком тугим.

— И она вернулась именно поэтому? На каком триместре ее сестра?

Паркер подошел к столу, встал напротив и, упершись кулаками в стол, наклонился вперед.

— Она выглядит так, словно вот-вот родит. Думаю, Хоуп даже могла что-то подложить ей для пущего эффекта.

Лидия стояла и сжимала в руках красивый кулон, который носила в качестве талисмана.

— Отлично. Мы поможем ребенку ее сестры родиться, а потом они втроем вернутся туда, откуда приехали. Это было так давно. Хоуп наверняка где-то уже построила свою собственную жизнь. Она, вероятно, замужем, или… имеет хорошую работу, или еще что-нибудь. Она была красивой девочкой с огромным потенциалом. Если ее сестра действительно на таком сроке, как ты говоришь, они уедут через пару недель, самое большее — месяц. Не так долго.

Снова раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала Лидия уже несколько раздраженно.

В кабинет неуверенно шагнул Далтон.

— Извините, что побеспокоил вас, тетя Лидия, — сказал он со смущенной, почти заискивающей улыбкой. — Но мне срочно нужно поговорить с папой.

— В чем дело? — спросил Паркер.

— Мигель привез свою сестру для ежемесячного осмотра. Они уже собирались уезжать, но он сказал, что я могу покататься с ним в патрульной машине пару часов, пока ты не закончишь работу. Если ты согласишься.

Паркеру не хотелось, чтобы Далтон сейчас с кем-то уезжал, даже с сержантом местной полиции. Но он понимал, что его чувства в полном раздрае. Появление Хоуп оставило его в растерянности.

— Пусть идет, — тихо сказала Лидия. — Тебе не о чем волноваться.

Паркер уже слышал однажды эти слова. Когда десять лет тому назад усыновил ребенка. И сейчас он верил им не больше, чем тогда. Но жалеть о том, что позволил сделать конгрессмену Барлоу, Паркер не мог. Он любил Далтона, и жалеть о чем-то было уже поздно. Единственное, что он сейчас мог сделать, — это охранять свой секрет. И как бы он ни чувствовал себя виноватым, некоторые вещи лучше было оставить в прошлом.