Бренда Новак - Убежище

Хоуп не помнила никого с таким именем. По-видимому, она пришла работать в центр уже после того, как Хоуп родила Отем. В то время секретарем в приемной работала Девон, внучка Лидии.

— Чем я могу вам помочь? — спросила Триш.

Хоуп тоже улыбнулась:

— Лидия на месте?

— Почти уверена, что да. Совсем недавно она была у себя в кабинете.

— Не могли бы вы сообщить, что к ней пришла Хоуп Теннер?

— Конечно. Я сейчас вернусь.

Они подождали, пока Триш выйдет из приемной. Ее удобные ортопедические туфли громко щелкали по полу.

— Ты считаешь, она тебя вспомнит? — спросила Фейт в наступившей тишине.

— Думаю, да.

Хоуп посмотрела на женщин, которые сидели в креслах и на мягких кожаных диванчиках. Две женщины на последних месяцах общались между собой, а трое малышей от года до двух лет возились с игрушками возле телевизора. Напротив них восседала женщина с новорожденным на руках.

Хоуп увидела, как женщина нежно погладила головку своего малыша… и возненавидела себя за зависть, которая ужом вползала ей в душу.

— Хоуп?

Обернувшись, она увидела у входа в приемную Лидию. На ней была белая блузка и длинная юбка с поясом, расшитым бисером, которые дополняли украшения из бирюзы. На ее худом лице, может, и прибавилось несколько морщин, но высокие скулы, как и всегда, придавали ей красоту, а глаза были все так же проницательны. И Хоуп сомневалась, что ее глаза когда-нибудь потеряют свою ясность. Лидия была воплощением силы духа.

— Привет, Лидия, — сказала Хоуп.

Та подошла к ней и обняла, отчего серебряные браслеты у нее на запястье издали мелодичный перезвон. Но недолгое колебание Лидии не ускользнуло от Хоуп. Она поняла, что Лидия не так уж сильно рада ее видеть.

Ощутив разочарование, подобное тому, что она уже испытала при встрече с Паркером Рейнольдсом, Хоуп сказала себе, что Лидия просто считает, что она совершает ошибку, решив вернуться к прошлому. Даже сейчас. Но ситуация изменилась. У Хоуп была неоспоримая причина вернуться. Лидия поймет, однажды же она поняла.

— Дорогая, что привело тебя в Инчантмент? — спросила Лидия и с любопытством окинула взглядом Фейт.

— Это Фейт, моя сестра. Она должна родить через пару недель. Ну, то есть мы точно не знаем когда. Мы думаем, что через пару недель. Я надеялась, что ты сможешь взять ее к себе пациенткой. На этот раз я смогу заплатить по обычным тарифам, — поспешила добавить она.

— В прошлый раз меня совершенно не волновало, что ты не можешь заплатить, — ответила Лидия, убирая с лица волосы, выбившиеся из прически. — Деньги мне нужны, только чтобы держать на плаву центр. А центр мне нужен, чтобы заниматься тем, что люблю больше всего на свете.

Искренность, прозвучавшая в ее словах, вызвала в Хоуп волну ностальгии. Она тоже обожала помогать малышам появляться на свет. Дело всей жизни Лидии и вдохновило Хоуп стать сестрой-акушеркой. И если она и испытывала приятные чувства от возвращения, то в первую очередь от возвращения к вдохновительнице своих начинаний.

— Здравствуй, Фейт. Догадываюсь, что ты приехала из Супериора, — сказала Лидия, и ее серьезный тон ясно показал — она не забыла, что это за город.

Фейт кивнула.

— Что ж, ты здесь, безусловно, желанный гость. Я сама больше не принимаю роды. Слишком занята заседаниями совета директоров и управлением клиникой. Но могу устроить тебя к одной из наших домашних акушерок, если ты согласишься.

Фейт смотрела на Хоуп.

— Хорошо, — сказала та.

— Отлично. Тогда давай прямо сейчас поместим тебя в палату, хорошо? Думаю, будет лучше сначала разобраться с этим, а потом уже двигаться дальше.

Они вышли за Лидией в коридор, который, к удивлению Хоуп, сейчас имел форму латинской буквы L. Центр изменился сильнее, чем ей сначала показалось. Эта часть здания с просторными комнатами и чем-то вроде еще одного офиса явно была пристроена не так давно.

— Ты расширяешься, — сказала Хоуп. — Должно быть, дела в центре идут отлично.

— Так и есть. За последние десять лет у нас были и взлеты, и падения, но мы до сих пор на плаву и принимаем больше шестидесяти новорожденных в год. У нас теперь три штатные акушерки, и еще одна работает на подмене.

— Приятно слышать. — Хоуп чувствовала некоторую неловкость и хотела от нее избавиться. — Не могу дождаться встречи с Девон. Она наверняка одна из твоих штатных акушерок.

При упоминании о внучке Лидия побледнела и ее губы превратились в тонкую ниточку.

— Нет, Девон сейчас живет в Альбукерке. У нее там своя акушерская практика.

Хоуп даже остановилась.

— Правда? Но она всегда говорила, что хочет работать здесь, пока ты не уйдешь на покой, а потом возьмет в свои руки…

— Она передумала, — оборвала ее Лидия. По ее напряженной позе Хоуп поняла, что лучше не продолжать расспросы, но трудно было поверить, что между бабушкой и внучкой могло возникнуть отчуждение. Лидия и Девон были очень близки. И Девон почти каждое лето работала в центре, как правило, секретарем в приемной.

Поняв, что допустила большую ошибку, Хоуп двинулась вперед по коридору и сказала первое, что пришло ей на ум.

— Я вчера столкнулась в городе с Паркером Рейнольдсом. Он сказал, что до сих пор здесь работает.

— Он пришел к нам сразу после окончания колледжа. Я и тогда бы его не отпустила, а теперь тем более. — Лидия махнула рукой на мягкий диванчик в цвет розово-лиловым обоям. — Они с Ким Ширман, нашим бухгалтером, здесь самые практичные сотрудники. Они возвращают нас в нужное русло, когда это становится необходимо. — Она прислонилась к шкафам цвета золотого дуба, что стояли у двери рядом с маленькой раковиной, и казалась какой-то… напряженной.

— А как жена Паркера? — спросила Хоуп. — Я помню, она была тяжело больна.

— Она умерла через пару лет после твоего отъезда.

— Жаль это слышать, — вздохнула Хоуп, думая о том, как Паркер справился с такой потерей.

Лидия выглянула в холл и попросила женщину в хлопковом джемпере достать чистую карту для новой пациентки.

— Расскажи, как ты жила все это время, — сказала Лидия, когда сотрудница заторопилась за медкартой. — Тебе было всего семнадцать, когда ты уехала. А теперь вы только посмотрите на нее!

Хоуп ощутила гордость за все, что ей удалось достичь.

— Я стала сестрой-акушеркой, и все благодаря тебе. На лице Лидии отразилось удивление.

— Ты стала медсестрой? Это замечательно. Но моей заслуги здесь нет.

— Конечно есть. Без тебя я бы…

— Ни малейшей, — быстро проговорила Лидия и подняла руку, словно желая оставить за собой последнее слово. — Но я всегда знала, что ты приземлишься на ноги. Ты была такой сообразительной, такой способной, несмотря на то что все оборачивалось против тебя.