Эмиль Асадов - Золотой Крюк

— Ага, ищите, ищите как следует, — согласился с легким сердцем Чеботарев, подталкивая их к выходу. Когда он запер за ними дверь, с души его будто камень свалился. Мастер понимающе посмотрел на него и покачал головой.

— Работа нервная у вас, что и говорить, — посочувствовал он. — Но зато мебель будет — первый сорт!

— А Булыжник, оказавшись на лестнице, первым делом влепил подзатыльник Шоре. Да малость не рассчитал силу. Пришлось догонять братца этажом ниже.

— За что, — пробубнил Шора, — я же нечаянно!

— За нечаянно и бьют отчаянно, — строго пояснил Булыжник. — Вот попробуй мне еще что-нибудь посоветовать, Аниськин хренов! Лучше вообще рта не открывай!

— Ну и пожалуйста, — пообещал Шора, обидевшись окончательно.

— Трое подельников и не знали, что судьба в тот день, похоже, улыбалась Витьку во всю ширину своего лица (или что там у нее): он было собирался покинуть нежданно свалившуюся ему в кровать, в прямом смысле слова, женщину, и, словив свое удовольствие, начал было одеваться к выходу. Но в этот момент соседка позвала его:

— Вить, а Вить, — сказала она, лениво потягиваясь под одеялом. — Знаешь, а я, по-моему, не совсем еще заразилась. Может, закрепим результаты, как ты думаешь? И пришлось Витьку снова скидывать брюки и лезть в кровать. Увидевшись в очередной раз с Витьком, Чеботарев честно рассказал ему про бандитов, которых нанял для его поисков.

— Так вот кто у меня в квартире дверь снес! — догадался Витек, — а я то дивился: взломать взломали, а внутри ничего не скоммуниздили. У меня, правда, не Эрмитаж, но все равно как-то даже обидно стало…

— Может, тебе лучше пока домой не идти? А хочешь, у меня поживи? — предложил вдруг Сергей Степанович, который после случая с часовщиком чувствовал себя неуютно. С одной стороны, нелепо беспокоиться за человека, тебя обокравшего, но с другой, с бандитами связываться все-таки не стоило. Чеботарев понимал — убьют Витька, он себе не простит. Они сидели в кухне за новеньким столом на угловом диванчике и пили сок, заедая его шоколадными конфетами. Приближался вечер.

— Давай отдадим им их гонорар, и пусть отстанут? — предложил Чеботарев.

— Это сколько же?

— Сорок…

— Долларов?

— Тысяч.

— Да ты с ума сошел! За такие деньги я сам найдусь. Нет, ни в жизнь, — наотрез отказался Витек. — Сам рассуди, может, они меня и не найдут никогда? А вдруг найдут, так я не буду сопротивляться, придем к тебе с деньгами, ты им и отсчитаешь. А впереди паровоза бежать незачем. Деньги и так таят на глазах.

— Кстати, много мы уже потратили?

— Точно не считал, что-то около пятидесяти тысяч, а то и больше. Я, кстати, тебе привез тут… — и Витек достал из-за пазухи и протянул Чеботареву запечатанную пачку. — Эту еще не открывали. А то я подумал: чего ты ко мне должен быть будто канатами привязан.

Пачка долларов, стянутая резинками, осталась лежать на столе. Чеботарев отправил в рот очередную конфету.

— Теперь на работу устроиться нетрудно будет, — предположил он. — Вот только обидно, что снова с теми же людьми общаться придется.

— А ты в другое место пойди.

— Да какая разница? Они везде. Деньги есть — ты человек, нет — тебя в упор никто видеть не хочет.… Это я, если рассудить, не из-за тебя все это время мучился, а из-за них. Жена ушла, даже телек не оставила в квартире, сволочь… с работы выперли, а что, Бородянскому жалко было мне в долг дать? Я бы меньше, чем за месяц, рассчитался бы с ним. Да и остальные хороши.

— Не деньги, значит, красят человека? Так давай, я эти заберу, если они тебе без надобности.

Чеботарев усмехнулся и хлопнул Витька по руке.

— Ну, не стоит преувеличивать, — сказал он. — Но поквитаться с ними хотелось бы. Вот на это я бы денег не пожалел.

— А я славы хотел, — признался Витек, — даже агрегат с завода спер, думал, в газетах напишут. Так хоть бы кто-нибудь вспомнил.

— Кстати, о заводе: я чего-то не понял, чего Палыч в своей сторожке охраняет? Какие-то остовы бесхозные и трубы ржавые…

— Да был завод, пока не растащили весь. Цементный…

— Постой, — вспомнил вдруг Чеботарев, — так вы, кажется, к нашему тресту и приписаны.

— Может быть, я не знаю. Палыч вечно куда-то за зарплатой уходил.

— Так вот откуда он мне знакомым показался! — Хлопнул себя по лбу Чеботарев. — мы с ним около месяца на проходной встретились. Меня как раз с работы поперли. А он, значит, за зарплатой приходил?

— Ну да.

— И потом они будут говорить, что Москва большой город. А Бородянский — ну и жук! Завода нет, а дотации по прежнему идут, зарплата выписывается! Нет, у меня тоже рыльце в пушку, я понимаю — но на фоне Бородянского с его размахом я просто мелкий карманник!

— Таких наказывать надо, — сказал Витек, но Чеботарев только рукой махнул.

— Выброси это из головы. Будем здраво смотреть на вещи. Это же монстры, львы. Они конкурентов с костями съедают, ничем не брезгуют… Б-г им судья.

— На Б-га надейся, а сам не плошай, — вдруг хитро мигнул Витек. — Мы на днях с Палычем о тебе говорили, и у меня тут один планчик завелся…

И он вкратце обрисовал Сергею Степановичу свою идею. Но тот даже по столу хлопнул от возмущения.

— Да у тебя преступные мысли, видимо, в крови! Ты за свою жизнь хоть копейку получил честно, не вынося ничего с завода и не обворовывая кого-нибудь?

— Вот именно, что копейку и получил. А мне рублей хотелось, — огрызнулся Витек.

— И думать забудь. Это же криминал чистой воды!

— Украсть у вора — святое дело.

— В милиции объяснять будешь.

— Знаешь, нас потом милиция достать не сможет. Нет, если тебе не нравятся Гавайи, удерем, провернув все, в другое место, только скажи.

— Я и говорю — нет. Никуда мы удирать не будем, потому что ни в какие бредовые авантюры не впутаемся.

— Ну, на нет и нарсуда нет, — вдруг смирился Витек. — А могу я хоть глазком взглянуть на этих подонков, которые страну разворовывают, а заодно и моего друга без работы оставили?

— Это ты про Палыча?

— Про него тоже.

— Почему бы и нет, мне так или иначе в общество возвращаться надо, пока меня не забыли окончательно — иначе как я потом работу найду?

— В город, что ли пойдем?

— Видишь ли, наша тусовка имеет два места сбора: сауна и опера. Тебя что больше привлекает?

Витьку больше нравилась сауна, но он вспомнил попреки Палыча, и сказал:

— Опера. Я там никогда и не был.

— Отлично. Я и сам хочу кое-кому в глаза глянуть — просто так, для самоуспокоения…

— Только можно тебя еще об одной мелочи попросить? Ты представь меня как нибудь посолиднее, — Витек тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы Сергей Степанович не почувствовал подвоха. — Скажи, например, что я бизнесмен, причем неместный — ну, еще чего-нибудь наври. А то как-то неловко в таком кругу быть не при должности.