Дени Робер - В паутине Матильды

– Меня это просто спасет. – Я готов расцеловать ее.

– Это не ради твоих прекрасных глаз, – останавливает меня Шанталь. – Мне очень приятно подложить свинью этому мерзавцу. Если захочешь его прокатить в своем романе, не стесняйся.

Весь в поту, перескакивая через четыре ступеньки, поднимаюсь по лестнице. В руках полно почты. Никаких планов на ближайшие дни. Продолжение моего расследования зависит от чтения досье. Хочу заняться любовью с Леной. Непривычно прохладная и пустая квартира. Как футбольное поле в четыре часа утра. Пищит автоответчик. Слушаю послания в надежде получить весточку от Лены. Сара настаивает, чтобы я ей позвонил, мать приглашает нас с Леной на обед в честь дня рождения брата, Вик просит прийти на следующую репетицию «Черных демонов».

Снова размышляю о письме Лены. Она говорит, что я старею. Старается сделать мне больно. Она права. Я плохо подготовился к переходу в клуб тридцатилетних. И она это знает. Однажды утром в зеркале в ванной я увидел уже не прежнюю физиономию. Волос меньше, живот больше. Каждое утро подвожу итоги. Ты слишком много пьешь, объедаешься в ресторанах, уже не знаешь названий групп, выступающих по радио, смотришь на девиц, которые моложе тебя вдвое. Возьми себя в руки!

Я снова перед этим проклятым зеркалом. Жирные волосы, бледная, опухшая физиономия. Снимаю свитер, джинсы и плавки. Рассматриваю себя. Красные, воспаленные глаза. Большой живот и жир по бокам. Бледный, узкоплечий. Зубы начинают желтеть. Надуваю торс и выдыхаю. Мой член сморщенный и холодный. Спящий. Сажусь на край ванны. Включаю бритву Лены, которую она забыла. Рассеянно слушаю старые записи на автоответчике. И вдруг голос Лены: «Милый, это я. Я в городе, у Мари. Вернусь поздно. Люблю тебя». Я уже забыл, что она меня так называла. Мне плохо. Бритва погружается в мои волосы. Рука не дрожит. Я прочерчиваю дорожку от пупа к члену. Каждый вырванный волос причиняет мне боль. Кусаю губы, чтобы не закричать. Зачем это делаю? Клиент для психушки. Выключаю бритву. Все это из-за тебя, Лена. Смотрю на свои волосы на полу. Начинаю. Включаю неоновую лампу над раковиной. Полумрак. Закрываю глаза. Опираюсь рукой о кафельную стену. Заставляю себя снова думать о Лене. Говорю: «Я люблю тебя, Лена. Я сделаю из тебя маленькую шлюху». Спрашиваю ее: «Ты любишь это? Отвечай, ты любишь это?» Она как кукла в моих руках. Лежит на постели голая, лицом к подушке. Она все позволяет. Моя рука двигается. Сначала тихо, потом все быстрее, быстрее. «Потаскуха, как ты любишь трахаться?» Все сильнее и сильнее. Сейчас я вонжусь в тебя. Смотри на меня. Боишься? Боишься? Отвечай, кричи, плачь!

Лена не отвечает.

Я бью ее по щекам, кусаю, готов вырвать ее полные груди, царапаю ей спину. Она молчит. Мой мозг раскален, я хочу заставить ее говорить. Мне хочется, чтобы тебе было больно. Кричи! Возьми меня всего, дрянь! Но я так и не слышу ее голоса.

Чувствую струю воздуха за спиной. Кто-то открыл дверь… Оборачиваюсь. Я слишком резко повернул голову, и зеркало разбивается. Кто-то видел меня. Матильда! Уже исчезла. Грязная шлюха.

Принимаю душ. Холодный. Выхожу, бросаю последний взгляд в зеркало. Мне улыбается тип с жирными волосами и с шишкой на лбу. Возвращаюсь в кабинет. Матильда делает вид, что ничего не видела и не слышала.

– Дрянь, ты шпионишь за мной! Делаешь, как моя мать, всегда появляешься внезапно.

Набиваю трубку. Старуха в рамке не шелохнется, рассматривает меня изучающим, внимательным взглядом энтомолога.

– Будем жить дальше, Матильда, – говорю я.

Рассказываю ей свои парижские приключения. Я знаю, что она меня не слышит, но продолжаю говорить громко и четко. Так я себя чувствую не столь одиноким. Распечатываю почту. Реклама из магазина одежды, где Лена купила мне последний подарок ко дню рождения. Цветной жилет, шелковый галстук и белую рубашку. Все это было зря. Я их так и оставил в коробке, облачившись в свои вечные джинсовые рубашки. Сейчас я их просто терпеть не могу. Залезаю в шкаф. Перебираю одежду Лены. Вдыхаю ее аромат, затем продолжаю чтение почты.

Меня отыскала государственная казначейская служба. Две тысячи восемьсот франков не уплачено за кредит. Взгляд на Матильду. Рву бумагу.

– Ты никогда не платила за кредит.

Впервые я называю ее на «ты».

– Ты всегда жила вне закона? Жизнь тебе не преподносила подарков. Всегда выпутывалась сама. Мужчины были подлецами с тобой. Не я, Матильда. Даю слово.

– Это правда, что вы с сестрой воровали машины?

– Нет, извини, я знаю, что ты никогда не занималась кражей машин. Спекулировать ими, мошенничать со счетами – не отрицаю. Воровать чеки, медицинские рецепты или печати в мэрии – тоже. Но машины – никогда. Ты слишком уважаешь технику. Мне кажется, я тебя понял, Матильда. Ты всегда хотела выпутываться сама. Так?

– Почему ты не отвечаешь на мое письмо? Вот уже месяц, как я жду ответа.

Я уютно устроился в кресле. Мечтательно кручу свою замечательную ручку. Я так еще и не воспользовался ею по-настоящему. Пристально смотрю на Матильду. Она выдерживает мой взгляд. Звонят.

Откладываю трубку. Смотрю в глазок. Невысокая женщина с длинным острым носом, в зимнем пальто. Похожа на надоедливых распространительниц Библии. С подозрением открываю. Представляется:

– Здравствуйте, меня зовут Жанин Герио…

Последняя любовница Эмиля. Я просто ошарашен. В руках у нее маленькая плетеная сумка… Туфли на каблуках, колготки. В самый разгар лета. Тонкие черты лица, приторный голос.

– Входите, прошу вас.

– Я уже приходила вчера, но никого не было. Судья Жименез сказал мне, что вы пишете книгу об Эмиле. Я должна была прийти. Эмиль был совершенно исключительным. Он мне вернул вкус к жизни.

Она садится в кресло Лены, но тут же поднимается и пересаживается на стул, извиняясь:

– Там неудобно сидеть.

Я полностью согласен. Само провидение послало ее.

Она встретила Эмиля на собрании антиалкогольной лиги в Обществе Синего Креста. Раньше она пила по три литра в день. Ее муж недавно покончил с собой. Дважды она лечилась. Бесполезно. Эмиль пришел туда с Матильдой.

– Мы понравились друг другу сразу же, но из-за Матильды не могли встречаться. Он назначил первое свидание тайком. Он говорил, что боится ее, и не раз повторял, что Матильда – нечто особенное. Меня это смешило. Она шпионила за нами. Были анонимные телефонные звонки, я уверена, это была она.

– Что она говорила вам?

– Разные гадости. Называла меня пьянчужкой, шлюхой, дрянью. Говорила, что я убила своего мужа. Стерва. Эмиль не смел ничего ей сказать, он был как загипнотизирован. Боялся ее.

– Каким он был?

– Лучшим из людей. Всем оказывал услуги. Не пил. Вел здоровую жизнь. Он постоянно говорил: «Я ем, чтобы жить, а не наоборот». Единственный его недостаток, но это почти достоинство, – он не любил расходовать деньги… Мы должны были уехать в Эльзас, как двое влюбленных. Мы даже приготовили кассеты Колюш и Брассанса, чтобы послушать их по пути в машине. Но когда все это случилось…