Джек Кертис - Вороний парламент

– Полагаю, мы пробудем здесь сутки, не больше, – сказал Герни.

– И они нас найдут?

– Нет, – ответил он. – Они найдут это место, а мы найдем их.

Будь у Фелипе Хуана Марии Лопеса другие шея и плечи, он выглядел бы почти что патрицием. Тонкое овальное лицо портили тяжеловатая челюсть и сломанный, свернутый набок нос, не говоря уже о слишком полных красных губах. Но что больше всего выдавало в нем крестьянина, так это округлые плечи и длинная шея, слегка согнутая словно под тяжестью головы. Это придавало ему придурковатый и неотесанный вид, что, впрочем, соответствовало действительности. Недаром его прозвали Осликом.

– Ребенок похож на ослика, – сказал как-то отец Фелипе Хуана. – Эй, ослик!

Отец ушел из семьи, а прозвище осталось. Двенадцать лет назад он бросил жену с четырьмя сыновьями и тремя дочерьми в двухкомнатной квартирке, без денег и надежд на заработки, и последовал за своей звездой. Звезда была намного моложе и еще не нарожала ему детей. Через пять лет он встретил другую звезду.

Женщина, шатаясь, ходила взад и вперед по платформе, в тишине гулко стучали ее каблуки. Потом она в изнеможении прислонилась к стене, сложа на животе руки. Ослику показалось, что она закрыла глаза. Интересно, знает ли она о его присутствии. Он посмотрел на ее ноги, видневшиеся сквозь распахнутую шубу, на сумку, которую она держала в руках.

«Пьяная дама, – подумал он. – Глупая дама». Сначала не было такси, а теперь этого проклятого поезда. Кэролайн наблюдала за тусклыми огнями, прислушиваясь к шуму приближавшегося поезда. Только теперь она почувствовала себя пьяной и усталой.

Она была настолько пьяна, что не испугалась, когда, открыв глаза, увидела перед собой большое лицо Ослика. Оно качалось, словно маска на палке, и улыбалось своими перезрелыми губами.

– Эй, леди! – окликнул он.

Кэролайн выпрямилась и, покачнувшись, оказалась в объятиях этого типа. Он обхватил ее, и они, словно в танце, проделали несколько па, после чего он, смеясь, толкнул ее к стене. Не сводя с нее глаз, Ослик стал медленно водить пальцем по ее лицу.

Переложив сумку в левую руку, Кэролайн бросила ее на платформу, но он не кинулся ее поднимать, а продолжал водить пальцем, теперь уже по шее. Потом разорвал на Кэролайн платье и, обнажив грудь, стал ее тискать, глядя при этом ей в глаза.

– Эй, леди, – снова сказал он.

Слова его будто прилипали к глотке. Они стояли под щитом, на котором загорались цифры. Теперь Кэролайн задыхалась от страха, к горлу подступала тошнота. Ослик навалился на нее всем телом, он почти вдавил ее в стену и задрал ей платье. Она вся сжалась, но его кулак был уже между ног. Она боролась как могла, извиваясь всем телом, но он все сильнее прижимал ее к стене. Ноги ослабли, и она почувствовала, как шевелится внутри его палец.

Кэролайн замерла от ужаса. Ее тошнило, желудок сжимался в конвульсиях. Она набрала в легкие воздуха, напряглась так, что на шее вздулись жилы, и подняла плечи, словно собираясь погрузиться в ледяную воду.

Ослик работал пальцем.

– Эй, леди, – сказал он и, отпустив наконец ее грудь, стал расстегивать ширинку.

В это время послышался шум приближающегося поезда. Ослик оглянулся, посмотрел в туннель и отошел от своей жертвы. Кэролайн бросилась к краю платформы. Ее всю трясло, и она то и дело вытирала руки о шубу, словно хотела очиститься от скверны. Взгляд ее был устремлен в туннель.

Ослик уставился в спину Кэролайн и вдруг почувствовал приступ бешенства. Он направился было к валявшейся на платформе сумке, но тут же остановился как вкопанный. Шум в туннеле все усиливался, переходя в грохот и лязг. Через несколько секунд появился поезд. Ослик подошел к Кэролайн сзади, толкнул ее, и она исчезла. Он не стал смотреть, как она упала на рельсы под напряжением, как раздавил ее поезд. Он просто подобрал ее сумку и пошел к выходу. Прежде чем раскрыть ее, он пробежал несколько кварталов. В сумке оказался бумажник с кредитными карточками и 150 долларов, которые он затолкал в задний карман брюк. Еще он нашел с десяток фотографий. Ослик быстро проглядел их, а сумку засунул под куртку, чтобы не поцарапать, но она все время вываливалась, и Ослик в сердцах отшвырнул ее ногой.

– Глупая леди, – сказал он и тотчас же забыл о Кэролайн.

Эд Джеффриз был уже в постели, когда зазвонил телефон. Не зажигая света, он поднял трубку.

– Слушаю, Эш.

– С мамашей все в порядке, – сказал Эш.

– Хорошо. Какие-нибудь проблемы?

– Никаких. Мы чисты как стеклышко.

– Не понимаю.

– Ты был прав. Она рисковала. После полуночи на нее напали и столкнули в туннель метро, в Латинском Гарлеме. Какой-то латинос немного ее пощупал и бросил под поезд.

– Господи! – Эд ждал продолжения.

– Она – уже статистика. Нет вопросов. Там дежурил наш парень. Он видел, как это случилось.

– А это хорошо, Эш? Ведь начнется расследование. Допросы соседей и все такое. Они захотят связаться с сыном.

– Ты серьезно? Все шито-крыто. У меня свои люди в этом районе. Отдыхай.

– А как насчет латиноса?

– Да кому он нужен?

– А что он сделал?

– Не знаю. Он сбежал. – Наступило молчание. – Что ты имеешь в виду?

– Ты сказал, что он ее пощупал. Что именно он сделал?

– А это важно? Черт... Джеффриз не отвечал.

– В донесении ничего не говорится. Немножко с ней побаловался, я думаю. У него не было времени ее трахнуть. Подошел поезд. Вот и все.

– О'кей, Эш. Ты можешь обставить все, как надо?

– Конечно. Все чисто. Поверь мне. Одна из жертв Нью-Йорка.

– А латиноса не найдут?

– Не-е... не думаю. А если даже найдут, ничего страшного.

– О'кей, Эш. Пришли мне донесение.

Герни их переоценил. Шло утро третьего дня, а в лес никто не приходил. У них кончалась еда. Рейчел устала и замерзла. Прижавшись друг к другу, они сидели в укрытии и шептались, словно дети, играющие в прятки.

– Ты говорил, двадцать четыре часа.

– Я так думал, – пожал плечами Герни, – но они обязательно придут.

Он посмотрел на часы: они сидели в укрытии уже более двух часов. Утром они бродили по лесистому склону холма в поисках следов и сейчас не собирались задерживаться в укрытии – это было опасно.

– Чем будем питаться?

– Дарами леса. Кроликами, голубями. Но до этого не дойдет.

– Ты уверен?

– Уверен. Они где-то близко. Только ищут не там, где надо. Пошли.

Выйдя из укрытия под ледяной ветер, Рейчел спросила:

– А мне нельзя остаться?

– Конечно нет.

Он начал свой четырехмильный обход. Шел медленно, держась подальше от деревьев. Они установили несколько наблюдательных пунктов: с каждого открывалась новая панорама долины и леса. Рейчел шагала за ним, засунув руки в карманы своего жакета. Ночью выпал снег, но они не старались замести следы и, походив минут пятнадцать, возвращались в укрытие.