Джек Кертис - Вороний парламент

– Спасибо, миссис Дэвис.

Он подошел к воротам и слегка свистнул. Через весь двор к нему неслась собака. Это была классическая ищейка: помесь колли с борзой – от последней она взяла окрас и форму. Когда она охотилась, ее уши, похожие на копья, были прижаты к голове, узкая грудь, выпуклая у массивных ребер, сходила на нет у задних конечностей. Ее окрас становился на морде темнее, образовывая очки вокруг глаз.

Жена фермера открыла ворота, и оттуда вылетела собака. Она взвыла от восторга, обвиваясь вокруг ног Герни, потом подпрыгнула и положила лапы ему на грудь. Он быстро наклонил голову, чтобы она лизнула его в ухо, а потом сказал:

– Ну, пошли, Леди.

Они повернули к домику, где Герни заплатил за содержание собаки, и миссис Дэвис передала ему привязь.

– Когда вы опять соберетесь уехать... Он кивнул и взял собаку на привязь.

– Да, спасибо. Вы прекрасно о ней позаботились. Очень вам благодарен.

Она улыбнулась и потопталась в дверях. Оба не знали, что сказать на прощание. Герни был мало знаком с местными жителями, они почти не замечали его присутствия, как, впрочем, и его отлучек. В этом маленьком местечке просто некому было сплетничать. Герни не чуждался людей. Время от времени его видели в деревенском пабе или в магазине, где он перебрасывался с кем-нибудь несколькими словами о фермерских делах, точнее, о погоде и доходах. А когда он, нагруженный покупками, садился в свой автомобиль, люди с уважением отзывались о нем: как же, ведь он знал кое-что об их жизни. Все считали, что у Герни какие-то дела за границей и что он богат. Несмотря на высокий рост, Герни имел внешность кельта, уроженца западной Англии. Темноволосый, голубоглазый, он был весьма привлекательным. И миссис Дэвис не раз терялась в догадках, женат Герни или холост. А может быть, у него есть девушка в Лондоне или где-нибудь за границей?

– Приводите ее сюда, когда захотите, – сказала она. Герни ничего не ответил и попрощался.

Собака тащилась за Герни по пятам, вся как-то съежившись и глядя исподлобья, всем своим видом выражая грусть и удивление. Но как только они вышли из деревни и оказались в поле, она подняла голову, а уши встали торчком. Собака мгновенно преобразилась, стала озираться по сторонам, нюхать землю, что всякий раз поражало Герни. Шея ее, казалось, стала длиннее, тоньше и напряженнее. Как у газели. Тело вытянулось, напружинилось, от прежней вялости не осталось и следа.

Вдруг собака насторожилась, прислушалась и впилась во что-то глазами. Он позволил своей любимице тащить себя, чувствуя, как натянулась привязь, и готов был в любой момент ее спустить.

Вскоре он увидел кролика. Тот сидел примерно в шестидесяти ярдах от них и мирно щипал листву живой изгороди. Герни решил подвести собаку чуть ближе. Но Леди с такой силой тянула привязь, что ему пришлось остановиться. Ослабив ее правой рукой, он левой нажал на замок ошейника. Почуяв свободу, собака понеслась вперед. Причем с такой скоростью, что Герни даже не успел дать ей команду. В мгновение ока она очутилась рядом с кроликом, с визгом накинулась на него, схватила за шею и дважды судорожно сглотнула. Когда она принесла добычу хозяину, Герни встряхнул кролика и увидел, что тот мертв.

– Умница. – Он потрепал собаку за уши и надел на нее ошейник. Вдвоем они отправились домой, оставляя на влажной траве следы.

На следующее утро, прежде чем самому пробежаться, он снова гонял собаку. Днем он поехал в Веллингтон, на почту, узнать, нет ли писем. Ничего не было.

Так прошло три месяца. Герни бегал, гулял с собакой, ждал писем. А вечерами слушал музыку или перечитывал что-нибудь из своей библиотеки. Радио он включал лишь для того, чтобы быть в курсе политических новостей. Международные события иногда оказывались очень важными для него.

Погода как-то незаметно испортилась. Однажды ночью разыгралась буря; он проснулся в четыре утра и смотрел, как на фоне лунного неба ломались темные копья елок. Казалось, сама ночь содрогается и воет рядом с ним, заглушая шум реки. Но Герни знал, что ни на что не променял бы эти мгновения. Утром он увидел вывороченное из земли дерево, изящно склонившееся к своему соседу, и подумал, что теперь у него есть дрова на зиму.

За десять дней до Рождества пришло письмо.

Мертвенно-бледная мраморная кожа юноши была болезненно прозрачной. Желтоватые тени на подбородке, скулах и под глазами подчеркивали бледность. Он поднимал виноградную гроздь и предлагал всем ее отведать. Но это движение, видимо, его утомляло. Влажные глаза лихорадочно блестели, взгляд был взволнованным. Его рот мог рассказать о нем все. Это был рот сатира с пухлыми, слегка вывернутыми губами, напоминавшими лук Купидона, с чувственной ложбинкой под носом. Он страдал от излишеств. Он всегда предлагал и желал больше, чем нужно, умирал от плотских удовольствий. Герни подумал, что человек, написавший его портрет, много знал о его ремесле. Еще несколько минут он смотрел на картину, затем подошел к окну.

День выдался холодный, серый. Слабый ветерок шевелил мертвые листья на газоне и трепал мохеровый шарф человека, сидевшего на скамейке напротив музея. Это был худощавый, востроглазый тип с неприятной лысиной, когда голая макушка обрамлена густыми волосами. Герни вздохнул и подумал о том, сколько еще ему придется ждать.

Он решил снова пройтись по музею, кроме того, он хотел пробыть в Риме на два дня больше. Эта игра в кошки-мышки порядком ему надоела. В который уже раз он остановился у полотна Караваджо [4] Караваджо Микеланджело да (1573-1610) – итальянский живописец. . Юноша все еще манил к себе, тело его было утомлено пороком, а с его губ, казалось, слетал тихий сладострастный смех. Лоснящееся плечо игриво выглядывало из-под укутывавшего его покрывала. Герни еще немного постоял перед полотном и направился к выходу. Когда он спускался с лестницы, человек уже покинул скамейку и теперь стоял у колонны. Улыбнувшись, он протянул Герни руку с двумя небольшими перстнями на пальцах и тонким медицинским браслетом на волосатом запястье. Рука была маленькой, холеной. Пожимая ее, Герни ощутил неприятную сухость кожи, будто потрогал наждачную бумагу.

– Мистер Герни, какая удача! Я чувствовал, что найду вас именно здесь. Рад встрече.

Человек не выпускал руку Герни из своей. Эта римская манера вначале вызвала раздражение, а потом некоторый страх.

– Не хотите ли пройтись? – Незнакомец сделал свободной рукой церемонный жест. – Вот по этой дороге?

Герни кивнул, но не двинулся с места, продолжая стоять на нижней ступени. Ему казалось, что если он встанет рядом с этим типом, прежде чем тот выпустит его руку, то придется идти с ним рука в руке по городу через сады виллы Боргезе [5] Вилла Боргезе основана кардиналом Шипионе Каффарелли (1576-1633), племянником папы римского Павла V, славится произведениями искусства. .