Тесс Герритсен - Ледяной холод

"Может быть, это то куда они все ушли. Он собрал их и увел".

"Ты имеешь в виду, из долины?"

"Нет. На небеса".

Огонь хлопнул в очаге, прозвучав как выстрел. Маура подумала о вышитой крестиком салфетке на стене, которая висела в одной из спален. ГОТОВЬСЯ К ВЕЧНОСТИ.

"Вам не кажется, что это странно?" — спросил Арло. "Ни один автомобильный радиоприемник не работает здесь. Все, что мы услышали — это помехи. Вообще нет станций. И на мобильниках нет сети. Ничего".

"Мы находимся у черта на куличках", — ответил Дуг. "И мы в долине. Здесь нет приема".

"Ты уверен, что все дело в этом?"

"А что еще это может быть?"

"Что, если в мире произошло что-то плохое? А застряв здесь, мы просто не услышали об этом?"

"Типа чего? Ядерная война?"

"Дуг, никто не пришел искать нас. Не кажется, что это странно?"

"Они еще не заметили, что мы пропали".

"Или, возможно, это потому, что там никого не осталось. Они все ушли". Запавшие глаза Арло медленно разглядывали комнату, где мелькали тени. "Думаю, я знаю, кем были эти люди, Дуг. Люди, которые жили здесь. Я думаю, что видел их призраков. Они ждали Конца Света. Для Вознесения. Может быть, это произошло, а мы просто еще не знаем".

Дуг засмеялся. "Поверь мне, Арло. Вознесение — не то, что случилось с этими людьми".

"Папочка?" Тихо спросила Грейс из угла. Она села, подтянув одеяло поближе к себе. "О чем он говорит?"

"Таблетки сбивают его с толку, вот и все".

"Что за Вознесение?"

Дуг и Маура переглянулись, и он вздохнул. "Это всего лишь суеверие, милая. Безумная вера в то, что мир, который мы знаем, обречен закончиться Армагеддоном. И когда он наступит, избранный Богом народ отправится прямо на небеса".

"Что произойдет со всеми остальными?"

"Все остальные останутся на земле".

"И будут убиты", — прошептал Арло. "Все оставшиеся грешники будут уничтожены".

"Что?" Грейс испуганными глазами смотрела на отца.

"Дорогая, это вздор. Забудь об этом".

"Но некоторые люди действительно в это верят? Они считают, что наступит Конец Света?"

"Некоторые люди также верят в похищения инопланетянами. Пошевели мозгами, Грейс! Ты действительно думаешь, что люди волшебным образом перенесутся на небеса?"

Окно гремело, словно что-то царапало по стеклу, пытаясь попасть внутрь. Сквозняки стонали в трубе, раздувая огонь и запуская клубы дыма в комнату.

Грейс обхватила колени, прижатые к груди. Глядя на мелькающие тени, она прошептала: "Тогда где же все эти люди?"

Девочка протестовала всеми своими двадцатью тремя фунтами веса — НЕ ХОЧУ! Не хочу в кровать! Не хочу спать! Не хочу, не хочу, не хочу!

Джейн и Габриэль сидели с мутными глазами на диване, смотря на то, как их дочь Реджина вертится кругами, как карликовый дервиш.

"Как долго она может не спать?" — спросила Джейн.

"Дольше, чем можем мы".

"Можно подумать, что ее тошнит и рвет".

"Можно подумать", — сказал Габриэль.

"Кто-то должен взять все под контроль".

"Да".

"Кто-то должен быть родителем".

"Я абсолютно согласен". Он посмотрел на Джейн.

"Что?"

"Теперь твоя очередь играть в плохого полицейского".

"Почему я?"

"Потому что у тебя это прекрасно получается. Кроме того, я укладывал ее в постель последние три раза. Она просто не слушается меня".

"Потому что она поняла, что мистер ФБР сделан из зефира".

Он посмотрел на часы. "Джейн, уже полночь".

Их дочь завертелась еще быстрее. Когда я была в ее возрасте, то была такой же утомительной? Джейн задумалась. Должно быть, это то, что имеют в виду под термином идеальная справедливость . Однажды ты получишь дочь, такую же, как ты сама, жаловалась ее мать.

И вот она.

Кряхтя, Джейн подняла себя с дивана, плохой коп, наконец начавший действовать.

"Пора в кроватку, Реджина", — приказала она.

"Нет".

"Да, это так".

"Нет!" Чертенок отпрыгнул в сторону, тряся черными кудряшками. Джейн догнала ее на кухне и схватила. Это было словно пытаться удержать скользкую рыбину, каждый мускул и сухожилие боролись с ней.

"Не пойду! Не пойду!"

"Нет, пойдешь", — сказала Джейн, неся свою дочь в сторону детской, пока маленькие руки и ноги колотили по ней. Она поставила Реджину в кровать, выключила свет и закрыла дверь. Это только сделало ее вопли более пронзительными. Крики не огорчения, а явной ярости.

Телефон зазвонил. Вот черт, это соседи, опять звонят пожаловаться.

"Скажи им, что дать ей "Валиум" — это не вариант!" — сказала Джейн Габриэлю, идущему на кухню, чтобы ответить на звонок.

"Кому нужен "Валиум", так это нам", — ответил он ей, поднимая трубку. "Алло?"

Слишком уставшая, чтобы стоять прямо, она тяжело осела на пороге кухни, воображая обличительную речь, что сейчас лилась из аппарата. Должно быть, это Виндзор-Миллеры, пара тридцати с небольшим лет, переехавшая в дом всего месяц назад. Они уже с десяток раз звонили, чтобы пожаловаться. Ваш ребенок не давал нам спать всю ночь. У нас обоих тяжелая работа, знаете ли. Разве вы не можете ее контролировать? У Виндзор-Миллеров не было своих детей, поэтому они не понимали, что восемнадцатимесячного ребенка нельзя включать и выключать как телевизор. Джейн как-то видела их квартиру, и она была безупречна. Белый диван, белый ковер, белые стены. Квартира пары, которая переполошилась бы при одной мысли об отпечатках рук на своей драгоценной мебели.

"Это тебя", — произнес Габриэль, протягивая трубку.

"Соседи?"

"Дэниел Брофи".

Она взглянула на кухонные часы. Звонок в полночь? Что-то не так. Она взяла трубку. "Дэниел?"

"Ее не было в самолете".

"Что?"

"Я только что вышел из аэропорта. Мауры не было на рейсе, который она забронировала. И она не позвонила мне. Я не знаю, что…" Он замолчал, и Джейн услышала звук автомобильного гудка.

"Где Вы?" — спросила она.

"Я сейчас въезжаю в тоннель Самнера. Связь может прерваться в любую минуту".

"Почему бы Вам не приехать к нам?" — предложила Джейн.

"Вы имеете в виду прямо сейчас?"

"Габриэль и я не спим. Нам надо поговорить об этом. Алло? Алло?"

Тоннель оборвал их разговор. Она повесила трубку и взглянула на мужа. "Звучит так, будто у нас появилась проблема".

Отец Дэниел Брофи приехал через полчаса. К этому времени Реджина наконец перестала плакать и заснула; в квартире было тихо, когда он вошел. Джейн видела этого человека работающим в самых тяжелых условиях, на месте преступления, где плачущие родственники кидались к нему за успокоением. Он всегда излучал спокойную силу и прикосновениями или несколькими теплыми словами мог успокоить даже самых обезумевших. Этой ночью он был Брофи, который сам выглядел обезумевшим. Он снял черное зимнее пальто, и Джейн увидела, что на нем был одет не пасторский воротничок, а синий свитер и оксфордская рубашка. Обычная одежда, казалась, делала его более уязвимым.