Деон Мейер - Остаться в живых

Тобела несся почти на ста восьмидесяти, когда увидел впереди на дороге антенну радара слежения. Он инстинктивно затормозил, косясь то на приборный щиток, то на антенну. Скорость где-то в районе ста сорока. На дорогу выбежал человек, поднял руку. Пришлось притормозить, чтобы не сбить его. Тобела понял, что перед ним автоинспектор. Всего один. Ловушка для автолихачей. Надо решать, что делать, — нестись дальше или остановиться. Автоинспектор выскочил так неожиданно… Скорее всего, за деревьями прячется целый отряд. Тобела газанул, пролетел мимо инспектора и машины, стоящей справа под деревом. Но… машина была всего одна. Тобела решил рискнуть. Хотя сердце у него готово было выпрыгнуть из груди, он снова нажал на тормоз и остановился у обочины. Странно — один автоинспектор, одна машина. Обернувшись, он увидел, как инспектор трусит к нему, виновато улыбаясь. Подойдя, он сказал:

— Мистер, в первый миг мне показалось, что вы собирались удрать.

Впервые ей было страшно подниматься в кабинет директора.

В тот момент, когда он посмотрел на нее в оперативном штабе, Янина Менц поняла: их отношения изменились. Нарушилось равновесие. Директор еле заметно качнул головой, и она поняла, что он просит ее выйти вместе с ним. Ее подчиненные ничего не поняли и лишь молча наблюдали за ними.

Сердце у нее сжималось не оттого, что нарушился баланс сил между нею и зулусом. Она поняла, что больше не является хозяйкой положения, что восприятие и действительность разошлись, как две движущиеся мишени.

Директор дождался, пока она зайдет к нему в кабинет, закрыл за ней дверь и замер. Он смотрел на нее не мигая.

— Это не ЦРУ, Янина, — сказал он.

— Знаю.

— Кто они?

Она села, хотя он ей этого не предложил.

— Не знаю.

— А диск, который находится у Мпайипели?

Она покачала головой.

Директор медленно прошелся по комнате, подошел к своему столу. Она видела, что он спокоен. Он не сел, а продолжал стоять рядом с креслом и смотрел на нее сверху вниз.

— Янина, вы мне все рассказали?

Только один человек… Странно… Тобела двигался как во сне: слез с мотоцикла, снял перчатки и шлем.

— Классный байк, — похвалил инспектор.

На секунду Тобела ощутил иронию судьбы: автоинспектор принял его жест за символ смирения. Он же снял перчатки и шлем, чтобы было легче двигаться, если понадобится реагировать. Тобела заставлял себя не думать о схватке, настраивался на миролюбивый лад. Однако от его взгляда не ускользнуло табельное оружие автоинспектора в набедренной кожаной кобуре.

— У нас здесь нечасто такие попадаются.

Кровь гулко пульсировала в висках; он был готов в любую минуту дать отпор. Но, пока он сознает свои силы, он в состоянии контролировать себя. Все по-прежнему было как во сне, разговор шел до невозможности банальный.

— Самый большой байк, который у нас продается, в классе двигателей больше семидесяти пяти кубиков, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Неужели?

Тобела не знал, что еще добавить. Между ними стоял мотоцикл; он разделял Тобелу и инспектора и вместе с тем объединял их.

— Вы ехали с превышением скорости.

— Да.

Неужели ему выпишут штраф? Неужели все кончится так смехотворно?

— Позвольте ваши права.

Подозрение: должно быть, ему что-то известно. Скорее всего, он не один.

— Конечно. — Тобела вынул ключ из замка зажигания, отпер багажный отсек, попутно исподтишка осматривая придорожные деревья и кусты. Где остальные?

— Как много места для багажа! — с неподдельным восхищением произнес инспектор, и его слова словно сняли напряжение. Странное чувство!

Тобела расстегнул «молнию» на синей спортивной сумке, отыскал бумажник, вынул водительское удостоверение. Он не сводил взгляда с лица автоинспектора, ища признаки обмана или предательства.

— Мпай…

— Мпайипели, — произнес Тобела.

— Это ваш мотоцикл, мистер Мпайипели?

Он понял, что происходит, и ему неудержимо захотелось расхохотаться. Оказывается, этот провинциальный автоинспектор понятия не имеет, что его ищут! Тобела выждал некоторое время. Окончательно расслабившись, он добродушно усмехнулся:

— Что вы! Мне такой не по карману.

Инспектор рассмеялся вместе с ним. Тут они были наравне — два представителя среднего класса восхищаются дорогими игрушками богачей.

— Сколько стоит такая штучка?

— Больше девяноста тысяч.

Инспектор присвистнул сквозь зубы.

— Чей он?

— Моего босса. У него в Кейптауне мотосалон БМВ. — Тобеле снова стало весело. Сейчас все кончится, и он проснется под брезентовой покрышкой в кузове пикапа «эль камино». Не может быть, этого просто не может быть!

Автоинспектор вернул ему права:

— Когда я служил в Блумфонтейне, то ездил на «кавасаки». Семьдесят пять кубиков. Большой. Но здесь мне такого точно не дадут. — Он словно пытался укрепить возникшую между ними связь.

— А я езжу на «хонде-бенли».

— На ней можно сто лет ездить.

Оба поняли, что наступает момент истины, определяющий фактор зарождения дружбы. Ненадолго повисло неловкое молчание. Автоинспектор, как бы извиняясь, пожал плечами:

— Мне и впрямь следовало бы вас оштрафовать.

Черт, он больше не в силах сдерживаться!

— Знаю, — вот и все, что он сумел из себя выдавить.

— Лучше езжайте, пока я не передумал.

Возможно, он улыбнулся чуть шире, чем надо. Протянул руку:

— Спасибо!

Потом быстро отвернулся, сунул водительское удостоверение в бумажник, бумажник в сумку, сумку в багажный отсек.

— И не гоните так! — крикнул вдогонку автоинспектор. — Скорость убивает.

Он кивнул, надел шлем и натянул перчатки.

— Вам известно все, что знаю я, — сказала Янина Менц, но она лгала. — Я спланировала операцию, основываясь на показаниях Измаила Мохаммеда. Я завербовала Джонни Клейнтьеса. Одна я. Больше никто ничего не знал. Мы с ним вместе сфабриковали фальшивые сведения. Они фальшивые, но вполне правдоподобные, за это я ручаюсь. Клейнтьес связался с американцами. Они проявили интерес. Пригласили его в Лусаку. Он поехал, а потом ему домой позвонили.

— И его дочь наняла Мпайипели.

— Непредвиденное обстоятельство.

— Такое ли уж непредвиденное, Янина? По словам Моники, Джонни приходил к ней на работу за две недели до отъезда в Лусаку и сказал: если с ним что-то случится, пусть обратится к Мпайипели. Более того, на диске у него в сейфе лежала записка с номером телефона Мпайипели.

Тогда она поняла, на что намекает директор, и тиски, сжимавшие ее сердце, сжались еще сильнее.

— Он все знал.

Директор кивнул.

Янина продолжала соображать:

— Джонни Клейнтьес нас продал.

— Янина, он продал и нас, и американцев.

— Но почему, сэр?