Хуан Марторель - Маска майя

Это был ее третий день пребывания в мексиканской столице, и пока еще девушка наслаждалась своего рода оплачиваемым отпуском. Из Парижа вылетели она, Ги Лаланд и два сотрудника Французского телевидения. И разумеется, Жан, ее жених. Николь улыбнулась, вспомнив выражение лица, с которым доктор Лазерр выслушал ее единственное требование — чтобы и Жан вошел в состав экспедиции, причем расходы она берет на себя. Во всем остальном она соглашалась с условиями дирекции музея.

Доктор Лазерр мужественно выслушал ее и в конце удачно пошутил, как человек бывалый: если хочешь идти вперед, есть только одно средство — отступать. Поначалу Николь собиралась долго объяснять свою просьбу, приводя различные аргументы, но потом решила, что этого делать не стоит. Вышло бы так, что она оправдывалась за то, что не заслуживало оправданий.

В Мехико они разместились в гостинице на проспекте Реформы, в так называемой Красной зоне, и, когда Николь заметила Лаланду, что это очень дорого, археолог ответил ей с юмором:

— Это самое меньшее, что для нас мог сделать департамент, моя дорогая коллега. Подумайте, что в ближайшие дни наше проживание не будет им стоить и франка.

На следующий день после приезда Лаланд, Николь и Жан взяли такси, чтобы съездить в Антропологический музей. Это стало первой встречей обоих молодых людей с огромным городом, и хотя они привыкли к напряженному уличному движению Парижа, движение в Мехико показалось им поистине жутким.

— Я уже с этим смирился, — пожал плечам Лаланд. — Город невероятно огромен, а некоторые виды общественного транспорта функционируют плохо. Добавьте к этому свыше двадцати миллионов жителей… и все ездят на машинах.

В Антропологическом музее их ожидал Хулио Ривера. Доктор Ривера должен был стать их мексиканским сопровождающим в экспедиции.

— Это один из лучших в мире специалистов по культуре майя, — заранее уведомил их Лаланд накануне за ужином. Они были только втроем, поскольку оба телевизионщика решили отправиться спать. — Мы с ним уже побывали не в одной экспедиции и, можно сказать, вместе заходили в храм в тот день, когда его обнаружили. Видела бы ты его лицо, когда он рассматривал иероглифические надписи! — улыбнулся он, глядя на Николь. — Он очень забавный человек, — продолжал Лаланд, заметив, что она заинтересовалась. — Увидишь… помесь английского аристократа с крестьянином. Встретив его в Виндзорском дворце, ты бы приняла его за элегантного денди, и в то же время ты поразишься, услышав, как он умеет ругаться, разгребая руками куски грязи при входе в гробницу. У него есть кафедра в университете, и еще он работает в музее, хотя я полагаю, что студенты его редко видят. Больше всего на свете он любит искать развалины, затерявшись в сельве…

Николь не сумела сдержать улыбки, здороваясь утром с Хулио Риверой и вспоминая о вчерашнем разговоре. В этот момент она, несомненно, имела дело с аристократической ипостасью эрудированного мексиканца. Человеку, крепко сжавшему ее руку, было на вид чуть более пятидесяти лет, седые волосы он зачесывал назад; цвет его лица был свежим благодаря постоянному пребыванию на свежем воздухе. У него был мягкий тембр голоса, и он изъяснялся на правильном французском.

Девушка ответила на его приветствие и сразу же, не понимая почему, подтянула рукава и поправила юбку, поскольку элегантная внешность доктора Риверы заставила ее почувствовать себя несколько неопрятной. На нем были клетчатая рубашка и галстук гранатового цвета, а также бежевый льняной пиджак. Но не столько его одежда, сколько манера поведения и общее ощущение безупречности вызвали у Николь это чувство.

В течение двух следующих дней Николь и Жан обнаружили, что их радушный хозяин был человеком редкого обаяния… когда хотел. С ними он вел себя на редкость вежливо и гостеприимно, но при этом они могли наблюдать, как бесцеремонно он обращается с работниками музея, подходившими к нему с вопросами.

Он очень эмоционально высказывал им свои мысли о предстоящей экспедиции, и благодаря его яркой и образной речи Жан и Николь уже почти ощущали себя бродящими по сельве, с которой они так желали познакомиться.

Ги Лаланду еще требовалось обсудить некоторые организационные вопросы, и он распрощался с ними, а мексиканский археолог предложил им услуги гида.

— К сожалению, у меня много дел, поймите меня… Но мы сможем вместе посетить зал майя, а затем сходить в кафе — я приглашаю. Потом Пабло, мой помощник, покажет вам весь музей. А сегодня вечером, — он слегка поклонился в сторону Николь, — в шесть часов здесь, в моем кабинете, состоится подготовительное собрание. Нет необходимости говорить, что мы рассчитываем на ваше присутствие.

Все время, проведенное с Риверой, Жан и Николь не уставали удивляться его эрудиции, а также и великолепию экспозиции музея. Мексиканец говорил размеренно и с таким разнообразием эмоциональных оттенков, что буквально завораживал слушателей.

Он показал им дверной порог майя, привезенный из Иашчилана, и воспользовался этим для того, чтобы создать у них ясное представление о том, какой была архитектура этого народа. Перед макетом могилы великого короля Пакаля из Паленке он прочитал им великолепную лекцию о погребальных обрядах местных жителей и их представлениях о жизни и смерти; он также воспользовался копией фресок со стен Бонампака, чтобы познакомить их с придворными и военными обычаями народа майя. Николь делала заметки, намереваясь включить кое-что из сказанного в свою телевизионную программу.

— И не думайте, что нам о них многое известно, — сказал он на прощание. — Почти обо всем нам приходилось догадываться, и мы убеждены, что в наших знаниях есть огромные пробелы, которые трудно будет заполнить, и ошибки, которые, возможно, мы никогда не будем в состоянии исправить. Поэтому каждые новые данные, каждое новое открытие может иметь огромное значение, — закончил он, в то время как его глаза сияли особым блеском.

Несколько часов спустя они распрощались также и с Пабло, помощником мексиканского археолога. Посещение музея оказалось не только познавательным, но и изнурительным, и обоим очень хотелось отдохнуть и съесть чего-нибудь.

— Этот человек… Ривера, — пробормотала Николь. Они уже устроились в кафетерии, и девушка прицеливалась, с какой стороны наброситься на громадный сэндвич. — Он станет для меня настоящим кладезем сведений при подготовке к телевизионным программам. Перед каждой передачей я буду просить его, чтобы он осветил мне вопрос, о котором я должна говорить, и… voila ! [20]Кроме того, я буду брать у него интервью время от времени; у него великолепный французский, — заключила она, выбирая место, чтобы разрезать сэндвич ножом сверху.