Том Клэнси - Красный шторм поднимается

Капитан «Аметиста» не обращал внимания на радио, пытаясь определить, поразил ли его первый залп цель или нет. Последняя глубинная бомба взорвалась быстрее других. Он собрался было уже отдать приказ о повторном залпе, когда акустик доложил о приближении двух предметов со стороны кормы. Капитан тут же скомандовал сделать поворот. Фрегат мчался вперед полным ходом, а из динамика продолжали доноситься истерические крики.

– Обе торпеды замкнулись на цель!

– Поднять перископ! – Макафферти дал ему подняться до предела, прежде чем опустил ручки управления. При максимальном увеличении «гриша» почти полностью заполнял поле зрения, и тут обе торпеды попали в левый борт и тысячетонный патрульный фрегат взорвался прямо у него на глазах. Капитан повернул перископ, осматривая горизонт, и убедился, что больше кораблей противника не видно.

– О'кей, все в порядке.

– Вряд ли, капитан. Он успел дать залп глубинными бомбами по «Провиденсу».

– Акустик, что вы слышите на пеленге ноль-девять-ноль? – спросил Макафферти.

– Масса шума от торпед, сэр, но, мне кажется, что на пеленге ноль-девять-восемь продувают цистерны.

– Идем в ту сторону. – Макафферти не опускал перископ, пока старший помощник вел подводную лодку к «Провиденсу». Русский фрегат был полностью уничтожен взрывом двух торпед, которые несли вместе почти полторы тысячи фунтов взрывчатого вещества. Капитан увидел, как в воду упали два спасательных плота, они автоматически надулись, но людей не было.

– «Бостон» вызывает нас по «гертруде», сэр. Их интересует, что за чертовщина происходит.

– Сообщите о происшедшем. – Макафферти чуть отрегулировал перископ. – О'кей, «Провидено» всплывает – Боже милосердный!

Парус субмарины был неузнаваем: треть его полностью исчезла, а вся остальная часть рубки была искорежена. Один перебитый руль глубины свисал, как крыло у искалеченной птицы, а перископы и мачты на вершине паруса были изогнуты, словно модернистская скульптура.

– Попытайтесь вызвать «Провидено» по «гертруде».

Шестьдесят крылатых ракет «томагавк» находились сейчас в воздухе. Вырвавшись из воды, ракеты-ускорители на твердом топливе подняли их на высоту тысяча футов; там выдвинулись крылья и открылись воздухозаборники реактивных двигателей. Как только начали функционировать реактивные двигатели, «томагавки» стали снижаться до тридцати футов над землей. Бортовые радиолокационные системы принялись сканировать местность впереди, чтобы удерживать ракеты над землей, и одновременно сравнивали рельеф местности с характеристиками карт, находящихся в их компьютерной памяти. Шесть разных советских радиолокаторов засекли крылатые ракеты во время взлета, затем потеряли их, когда крылатые ракеты снизились к самой поверхности земли.

Русские операторы, задачей которых было следить за возможным ядерным нападением на родину, испытывали ничуть не меньшее напряжение, чем их западные коллеги, а недели непрерывных боевых действий, ведущихся с применением обычного вооружения, вместе с постоянным состоянием наивысшей боевой готовности привели к тому, что нервы у них были натянуты до предела. Как только удалось обнаружить «томагавки», взлетающие из морской воды, тут же в Москву передали предупреждение о ракетно-ядерном нападении. Визуальное наблюдение и предупреждение с «Аметиста» о запуске ракет прибыло в штаб Северного флота в Североморске почти одновременно с этим, и мгновенно было послано оповещение с шифром «гром», что автоматически означало немедленный доступ в министерство обороны страны. Тут же был отдан приказ всем командирам батарей противоракетной обороны, размещенным вокруг Москвы, о запуске ракет, и хотя прошло несколько минут, прежде чем офицеры радиолокационных станций сумели убедить Москву в том, что ракеты исчезли с экранов их локаторов, а значит, не следовали по баллистическим траекториям, средства ПРО оставались в состоянии полной боевой готовности, и во всей северной части России в воздух поднялись истребители-перехватчики.

Крылатые ракеты не проявляли ни малейшего внимания к вызванной ими панике. В том месте, над которым они сейчас находились, побережье Кольского полуострова, представляющее собой скалистые обрывы и утесы, переходило в тундру, плоскую болотистую местность северных широт. Такая местность была идеальной для крылатых ракет, совершающих полет всего в нескольких футах над поверхностью заросших травой болот со скоростью пятьсот узлов. Каждая ракета пролетела над Бабозером, первой корректировочной точкой полета, и тут их направления разошлись.

Советские истребители, взлетающие с аэродромов, не имели представления о том, что происходит. Информация с радиолокационных станций задавала им курс и скорость целей, но если это были крылатые ракеты, они могли долететь до Черного моря. Ракеты могли даже быть направлены на Москву и следовать по извилистому маршруту, совсем не походившему на прямой курс к столице СССР. Получив приказ от своих авиадиспетчеров, перехватчики заняли позиции к югу от Белого моря и включили бортовые радиолокаторы, чтобы попытаться увидеть низколетящие ракеты.

Однако крылатые ракеты не были нацелены на Москву. Огибая изредка попадавшиеся холмы, ракеты летели по пеленгу два-один-три, пока не достигли хилого соснового леса. Одна за другой они круто поворачивали направо и меняли курс, переходя на два-девять-ноль. Одна ракета сбилась с курса и врезалась в землю, другая потеряла управление, не сделала поворота и продолжала лететь на юг. Остальные мчались к своим целям.

Замыкающий Ту-22М сделал круг, облетая аэродром Умбозеро-Южное в ожидании своей очереди для посадки. Пилот проверил запас горючего – хватит еще на тридцать минут, можно не торопиться. По соображениям безопасности три авиаполка базировались на четырех аэродромах, расположенных к югу от Кировска. На вершинах высоких гор, окружающих город, размещались мощные радиолокационные станции и батареи подвижных реактивных установок с ракетами «земля-воздух», предназначенные для отражения возможной атаки авиации НАТО. Пилот обратил внимание, что почти все плавильные печи на заводе продолжали работать и дым поднимался из высоких труб.

– «Морской орел-26», вам разрешена посадка, – послышался наконец голос авиадиспетчера.

– Кого ты собираешься осчастливить сегодня, Володя?

– Тормозные щитки двадцать градусов, воздушная скорость двести, шасси вышло и закрепилось. Скорее всего, Ирину Петровну. Такую тоненькую, высокую, с телефонной станции.