Том Клэнси - Красный шторм поднимается

– Это верно, – кивнул Эдварде. Метеорологическая обсерватория и центр управления воздушными операциями размещались в хлипком каркасном двухэтажном здании, которое сотрясал всякий сильный порыв ветра. Лейтенант достал из кармана пластинку жевательной резинки и сунул ее в рот. Через десять минут сотня ракетных снарядов, каждый с зарядом в тонну взрывчатого вещества – а может, и ядерной боеголовкой, – обрушится на авиабазу. Наибольшей опасности подвергнется персонал, находящийся на аэродроме – это техники и наземные команды, готовящие свои самолеты к немедленному взлету. Эдварде сознавал, что ему оставалось только одно – никому не мешать. Это внушало чувство какого-то стыда. Страх, ощущаемый вместе со вкусом мяты, заставлял стыдиться еще больше.

Теперь все «иглы» были в воздухе и мчались на север. Последние «бэкфайеры» только что осуществили запуск ракет и на полной скорости разворачивались обратно, на северо-восток. Преследующие их со скоростью тысяча двести узлов «иглы» пытались догнать уходящие бомбардировщики. Три перехватчика сумели выпустить ракеты, они сбили два «бэкфайера» «"Бэкфайер" (обратная вспышка, встречный огонь – англ.) – советский сверхзвуковой бомбардировщик Ту-22М с изменяемой геометрией крыла.» Ту-22М и повредили третий. Командир экипажа «Сентри-1» заметил, что истребители, только что взлетевшие с аэродрома, не смогут уже догнать их, и выругал себя за то, что не послал «иглы» за устаревшими, менее скоростными «бэджерами». Некоторых из них истребители наверняка сумели бы перехватить. Теперь, поняв свою ошибку, он отдал приказ истребителям сбавить скорость до шестисот узлов, и диспетчеры на борту самолета раннего обнаружения начали направлять их к стремительно приближающимся к авиабазе сверхзвуковым ракетам.

«Пингвин– 8», первый из находившихся на аэродроме самолетов противолодочной обороны Р-ЗС, начал набирать скорость, разгоняясь для взлета по полосе два-два. Всего пять часов назад он вернулся с патрулирования, и теперь его экипаж старался стряхнуть с себя остатки сна, направляя турбореактивный самолет по взлетной бетонной дорожке.

– Снижаются, – послышался голос оператора, следившего за полетом ракет «воздух-земля» на радиолокационном экране. Первая русская ракета летела уже почти над головой и перешла в завершающее пикирование. «Иглам» удалось сбить две ракеты, но курс и высота, на которых летели истребители, были против них, и пущенные ими «спэрроу» миновали цель и не смогли догнать русские ракеты, развившие скорость в два Маха. Перехватчики F-15 барражировали сейчас над центральной Исландией, и каждый пилот думал об одном – что останется от аэродрома, на который им предстоит совершить посадку.

Эдварде съежился, когда приземлилась первая ракета – или, вернее сказать, не приземлилась. У ракеты «воздух-земля» был дистанционный радиолокационный взрыватель, и ракета детонировала на высоте двадцати метров от земли. Результаты оказались ужасающими. Взрыв произошел прямо над международным шоссе, в двух сотнях ярдов от центра управления воздушными операциями, и осколки поразили несколько близлежащих зданий. Больше всех пострадало пожарное депо авиабазы. Эдварде упал на пол, когда осколки пробили деревянную стену здания. Воздушной волной дверь сорвало с петель, и помещение наполнилось пылью. Через мгновение взорвался заправщик, стоящий на заправочной станции компании «Эссо», в воздух взвился столб пламени, и струи горящего топлива хлестнули по соседним кварталам. Мгновенно отключилось электричество. Радиолокаторы, радио и освещение обесточились, а аварийные лампочки, питающиеся от аккумуляторных батарей, почему-то не загорелись. На секунду Эдвардса охватил ужас – ему показалось, что первая ракета оказалась ядерной. Ударная волна сжала грудь, и он почувствовал приступ внезапной тошноты – его тело пыталось приспособиться к внезапно обрушившимся новым ощущениям. Эдварде оглянулся вокруг и увидел лежащего рядом человека, который потерял сознание от свалившейся ему на голову лампы. Эдварде никак не мог решить, застегивать ли ему ремешок каски, и почему-то вопрос этот казался ему невероятно важным, хотя он никак не мог вспомнить почему именно.

Следующая ракета взорвалась чуть дальше, и затем с минуту грохот взрывов сливался в сплошную канонаду. Эдварде задыхался от пыли. Ему казалось, что у него лопнут легкие, и лейтенант инстинктивно устремился к выходу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Там его встретила стена обжигающего жара. Заправочная станция «Эссо» превратилась в огромный сноп ревущего пламени, охватившего и соседнюю фотолабораторию и магазин авиабазы. Над казармами рядового состава на востоке поднимались клубы дыма. Полдюжины самолетов все еще стоявших на взлетных полосах, уже никогда больше не смогут покинуть их – крылья у всех были разбиты взрывом ракеты над местом, где пересекались полосы. Самолет Е-ЗА «сентри» взорвался прямо у него на глазах. Эдварде повернулся и увидел, что вышка управления воздушными операциями тоже сильно пострадала и лишилась всех стекол в окнах. Забыв о своем джипе, он побежал к ней.

Через две минуты, задыхаясь от бега, он влетел в диспетчерскую и увидел, что все, кто находились там, погибли от осколков. Пол был залит кровью. Радиоприемники все еще издавали какие-то звуки, доносившиеся из динамиков на столах, но Эдварде не увидел ни одного исправного передатчика.

– Что это, черт побери?! – внезапно воскликнул пилот «Ориона». Он резко повернул самолет влево и подал ручку управления тягой двигателя вперед, увеличив подачу топлива. Самолет барражировал в десяти милях от Кефлавика, и члены экипажа увидели над своим аэродромом языки пламени и клубы дыма, как вдруг внизу под ними промелькнули четыре массивных предмета.

– Но ведь это… – выдохнул второй пилот. – Где… Четыре «лебедя» мчались вперед со скоростью свыше сорока узлов, подбрасываемые четырех– или пятифутовыми волнами. Десантные корабли на воздушной подушке были футов восьмидесяти в длину и тридцати пяти в ширину, с двумя толкающими винтами в кормовой части, закрытыми кожухами, они располагались чуть впереди высокого руля направления самолетного типа с красным серпом и молотом над синей полосой. Суда уже настолько приблизились к берегу, что «Орион» не мог применить против них свое оружие.

Не веря собственным глазам, летчик наблюдал за мчащимися десантными кораблями, и последние сомнения рассеялись, когда с одного из них противолодочный самолет обстреляла автоматическая тридцатимиллиметровая пушка. Снаряды пролетели стороной, но летчик все-таки отвернул на запад.